Маша и Медведь - стр. 37
Миша повернул голову, чтобы рассмотреть спину хозяйки дома. Она казалась ему такой хрупкой, маленькой. Очередная волна стыда накрыла с головой. Как он мог что-то ей выговаривать, осуждать? Как осмелился предъявить претензии, когда сам наделал дел.
Ведомый все той же виной и легким флером эгоизма, Мишка поднялся, встал позади Маши, обнял.
- Что ты делаешь? – проговорила она тихо, - Мешаешь ведь.
Симонов не отреагировал. Лишь прижался губами к почти белой коже шеи.
- Сам помою, - пробормотал он, не прекращая целовать.
Миша аккуратно забрал из ее рук тарелку, губку, занялся делом. Поглядывал на раковину, но не забывал о поцелуях, даже не думая отпустить Машу или отстраниться.
Когда тарелка и вилка были отмыты, Симонов позволил ей повернуться лицом. Маша хотела что-то сказать, но он не дал, закрыл ее рот поцелуем. Нежным, глубоким, чувственным. Именно таким, каким должен быть первый поцелуй с девушкой, которая нравится. Разумеется, ему сразу захотелось большего: сжать ее волосы в кулаке, избавиться от одежды, усадить на столешницу… Но Миша изо всех сил давил на тормоз, понимая, что уже много раз превысил скорость. Это было так ему не свойственно. Так странно и интенсивно. Он ведь ждал чертову вечность с Алисой. И вообще никогда не был повернут на сексе. А с Машкой все летело к чертям. Миша бесился от этого, желая быть собой, а не одержимым маньяком. Потому что именно Маша заслуживала всего того, что он мог дать. Только теперь поди докажи, что он именно тот, кто ей нужен.
Почему-то Мишка был уверен, что он ей нужен. А еще в нем с каждой минутой крепло понимание, что сам он нуждается в Маше.
- Можно у тебя на ночь останусь?
Он давно хотел напроситься, но не знал, как лучше сказать. Маша тихо засмеялась. Она подняла руки, обнимая Мишу за шею. Ее улыбка озарила лицо каким-то волшебным светом. Симонов заулыбался в ответ, млея.
- Ты такой наглец. Накорми, в баньке попарь, спать уложи. Я тебе Баба-Яга что ли?
- Ты лучше. Да и с очередностью мы немного напутали. Сначала мылись, потом есть пошли, - нашелся он.
- Что это меняет?
- Хотя бы то, что ты точно не Баба-Яга.
- Ох, спасибо, Симонов. Успокоил.
На плите засвистел чайник, и Маша поспешила выбраться из медвежьих объятий, чтобы разлить по чашкам кипяток. Они снова присели за стол, изображая культурных людей. Ели печенье, пили чай, вели светскую беседу, в ходе которой Мишка снова стал напрашиваться на постой.
- Езжай домой, Миш, - в очередной раз послала его Мария, - Зачем тебе вообще оставаться в Туле?
- Я обещал в «ТТ» завтра утром тренировку провести.