Маша и Медведь - стр. 36
Маша фыркнула.
- Совестливый какой. Да все мужики гуляют. Подумаешь.
- Ну… я не гулял. Не в моих правилах.
- Медаль себе на шею повесь.
Вместо гадостей, которые очень просились на язык, Миша выдохнул, сосчитал до пяти, спокойно произнес:
- Я обрадовался, что ты беременна. Об аборте и не думал. Правда, Маш. Тугодум я, наверное. Долго доходит. Поэтому чертовски задела меня твоя шутка.
Его искренность, какая-то почти детская обида в голосе и взгляде растопили Машины ледяные стены. Она тоже шумно выпустила воздух через нос, проговорила:
- Прости. Я разозлилась очень. Не думала, что ты так все воспримешь.
- Плохо с тобой поступил. Ты имела право злиться. Обычно не веду себя так с девушками. Я не мерзавец.
- Хочется верить, - откликнулась она тихо, подвинула тарелку ближе, - Поешь уже. Почти остыло.
* Квадрицепс — это квадратная мышца бедра (или четырехглавая мышца бедра), которая занимает практически всю переднюю часть бедра.
8. Глава 5. Еда и прочие удовольствия
Миша не стал спорить и все свое внимание обратил на еду. Сам уже устал выяснять отношения, но какая-то странная сила заставляла его говорить, говорить и говорить. Он никогда не общался так с девчонками, предпочитал хохмить, шутить, редко бывал серьезным. Балагур и весельчак. Он привык быть таким.
С Машей же все пошло не по сценарию. Как-то сразу на них навалилось что-то тяжелое и темное. Словно в прошлом их связывал какой-то страшный или противный секрет. Мишка действительно ее не помнил, разве что тот фантомный запах бензина или ацетона… Но вряд ли они угнали машину или сожгли чей-то труп. Такое не вдруг забудешь. Однако ощущения были похожие. Миша априори чувствовал себя виноватым. Вроде не обижалась на него Маша за Алису, вроде и за месячное молчание сняла грех, но Мишка все равно не мог расслабиться. Грудную клетку словно сдавило невидимыми ремнями.
Симонов жевал молча, изредка косясь на хозяйку дома. Она в свою очередь не прятала взгляд – сидела и смотрела, как он ест. Миша старался быть аккуратным, хотя изголодавшийся организм побуждал смести пищу побыстрее. Но он сдерживался, изображая спокойствие и хорошие манеры.
Когда тарелка опустела, Маша моргнула, словно вышла из транса.
- Чай? - спросила она.
- С удовольствием, - разве он мог отказаться.
«Меня не гонят – это плюс», - подумал Мишка снова. Эта мысль немного успокоила. Он не хотел уходить. Совсем.
Маша поставила чайник на плиту, чашки на стол, высыпала на блюдце пакетики заварки и пристроила рядом плетеную корзинку с сахарным печеньем.
- Сейчас вскипит, - пообещала она, забрала пустую тарелку, чтобы помыть.