Марья-Искусница и Хозяин костяного замка - стр. 2
- Говорят, что на все руки она мастерица. Зовут Марья, Мэри по-нашему. Сватались к ней тысячи знатных женихов со всего мира, но девица так горда и своенравна, что всем отказала. А еще говорят, что сестра ее стала женой царя подземного, Кащея.
Как прозвучало имя Кащея, рыжий голову поднял, внимательно на рассказчика посмотрел.
- Завидная невеста, - почти трезво пробормотал кто-то из рыцарей. Зашептались воины задумчиво.
Расхохотался король Яр-Тур, на королеву свою с гордостью глядя. Ох, хороша! Стан тонкий, глаза оленьи, волосы как шелк, губы как розы нежные.
- Мало веры сказкам таким, - проревел он, - как известно, каждый тролль свои холмы хвалит. Нет равных Джиневрии моей!
- Нет! – с готовностью поддержали рыцари и снова выпили.
- Но, даже если вторая та девка по красоте, - продолжал Яр-Тур хмельно, - хочу я, чтобы жила она в земле гранпританской и ее славила, а не какую-то там Русь за морем. Вот мое слово: чтобы вас, рыцари мои верные, развеселить, и узнать, кто хитрее и быстрее, спор я предлагаю. Кто девицу эту в жены возьмет, тому я подарю любую вещь, что он попросит. Кроме меча моего, - и король коснулся рукоятки Экскалибура.
Зашумели воины одобрительно, заспорили – кто первым будет?
- И древо эльфийское отдашь, что летом цветет золотым листом, а зимой – серебряным? – спросил вдруг рыжий громко.
- А, Мерлин, друг, - рассмеялся король. – Давно ты это дерево себе на зелья забрать хочешь, в сад свой волшебный, знаю, знаю. Его не отдам, но вот тебе мое слово – возьмешь девку в жены, уговорю фейри, мне его подаривших, отдать тебе ветку на развод. Но неужто ты готов ради него жениться? Ты мне, помнится, говорил, что скорее в монастырь аббатом уйдешь, чем добровольно жену возьмешь!
- Уж очень награда заманчива, - ответил рыжий, поднимаясь. – Лист золотой с дерева того созревание любых зелий ускоряет, а серебряный – позволяет хранить хоть сто лет. Может, и женюсь.
2. Глава 1
Сидела я как-то летней порой у окошка горницы своей, песню тоскливую напевая, и цветы вышивала на скатерти белой. Рядом нянюшка наша с Аленой старая: уже почти слепая, а вышивает лучше, чем я, и песни у нее веселее. Скучно мне было - хотела я пойти за околицу батюшку с ярмарки встречать, но небо тучами черными затянуло, и дождь летний полил. Молнии сверкают, гром грохочет, и девки сенные с корзинами во дворе носятся, одежду снимают с веревок, чтобы в терем нести, к печи на просушку.
Вот и взялась я за пяльцы: обед уж приготовила, в тереме чистота, а без дела не сидится мне – надо чем-то руки занять, если уж язык нечем. Нянюшку я люблю, но с ней не посмеешься, не пошутишь, как с Аленой, сестрой моей, тайны девичьи не обсудишь. А как Алена интересно мне книги ученые пересказывала! Я-то хоть читать умею и языкам обучена, ибо сызмальства слышала речь разную от иноземцев, с которыми батюшка торг вел, но поди пойми, что там написано! А Алена разбиралась, словами простыми мне все рассказывала.