Маруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е. Антология - стр. 77
– Ничего. Иголки мне нужны.
– А это ничего, если я пакетика два синьки туда же суну?
– Ничего. Синька тоже пригодится.
– А синька наша замечательная. Такой синьки в продаже нет.
Он с грохотом задвинул ящик обратно, положил перед Валей пакет с прощальными подарками и сам остановился перед ней. Он нарочно не садился, он как бы выпирал ее из комнаты своим животом.
– На дорожку, – то и дело повторял он, нетерпеливо топчась на месте выпяченным животом к ней. – На дорожку.
Она вдруг поняла, презрительно фыркнула, вскочила, начала собираться домой.
– Что ж, – как со сна, потянулась она, остановившись возле вешалок, и перегнулась корпусом назад. – Делать нечего… Насильно мил не будешь… Пожили, и довольно… Насладились…
Она опять, как во сне, надела свое выцветшее серо-лиловое пальто, накинула на плечи облезлое желтое боа, которое Шурыгин когда-то так любил на ней, а теперь иначе не называл в душе, как «собачье боа», потом с такой же медленностью она укрепила на голове шляпу, натянула на дрожащие пальцы перчатки, взяла со стола свою бедную старенькую сумочку – пустую сумочку! – протянула руку за лежащими на уголке стола подарками – прощальными подарками! И вдруг рука ее остановилась в воздухе, опустилась, не взяла подарки, и слезы горя, обиды, оскорбленности, слезы предвидения на этот раз уже окончательной своей гибели бурным потоком хлынули из ее глаз.
– Господи! – вскричала она с леденящим ужасом в голосе, запрокинула назад голову и с таким стоном и с таким видом схватилась руками с двух сторон за лицо, точно хотела разорвать его надвое. – Какой ужас!
Чтобы она не грохнулась на пол, Шурыгин ловко подставил ей стул. Она, в пальто, в перчатках, в шляпе, повалилась на стул, упала лицом на стол.
– Выпейте холодной воды, выпейте же…
И, сунув ей в руку стакан с водой, Шурыгин быстро пошел одеваться, чтобы идти ее провожать. Иначе она могла еще засидеться.
XIII
Он вез ее домой на извозчике.
– К вам в первый раз ехала на извозчике, и от вас в последний раз уезжаю на извозчике, – сказала она в пути с печалью. – Что же это вы, обещали меня познакомить с хорошим человеком, если будете расходиться со мной, а сами не знакомите. Или это тоже были одни слова, одни обещания?
– Нет, я имею в виду для вас одного хорошего человечка, моего близкого приятеля.
– Он кто?
– Старший счетовод из «Сельскосоюза», имеет отношение к разным продовольственным складам, так что голодные сидеть не будете.
– Как его фамилия?
– Арефьев. А что, разве вы его знаете?
– Нет, я так спросила. Хотела узнать, русский он или еврей. Хотя теперь на это не очень-то приходится смотреть.