Марусина заимка (сборник) - стр. 38
– Как же, Яков, неужто можно думать, что антихрист сильнее Бога? Неужто божия правда не сладит с кривдой?
Яков подумал. Я заметил на его лице следы усиленной умственной работы. Он почерпнул откуда-то определенный ответ.
– Ну, – сказал он, – не бывать тому. Поработают, да и погибнут… Верно!.. – повторил он через минуту. – Поработают, да и погибнут. А только не увидать нам с тобой правды.
– Ты, Яков, не признаешь гражданского суда. А государственный признаешь? – допытывал я в другой раз.
– Признаю государственный.
– Какие же, по-твоему, государственные власти? Например, генерал-губернатор?
– Енерал-губернатор – государственный… От великого государя. Правильный.
– Значит, его решение правильное?…
– Давно велел отпустить меня. Да, вот, видишь ты…
– Постой. Ну, положим, твое дело стал бы судить генерал-губернатор.
– За что меня судить? Не за что.
– Погоди! Ты, вот, говоришь: не за что, а гражданские власти говорят: есть за что. Надо ведь кому-нибудь рассудить. Государственные власти ты признаешь? Ну, вот, они и судят, и решают твое дело против тебя.
– Не могут они… Они должны правильно…
– Да ты обдумай хорошенько. Говорят тебе гражданские власти: пусть, мол, рассудит генерал-губернатор твое дело. Ведь он имеет право решать дела, так ли?
– Ну? – сказал Яков, видимо ожидая, что из этого выйдет.
– Ты ему должен подчиниться, как правильной государственной власти?…
– Нн-у-у? – протянул Яков, осторожно избегая ответа и, очевидно, заинтересованный возможностью некоторой новой комбинации.
– Ну, вот, и выходит от него решение: подчиняйся, Яков, новым порядкам, неси земские повинности…
Яшка смутился.
– Эвона! Видишь ты… Вот… – подыскивал он ответ.
– Теперь отвечай мне: покоришься ты или нет?
– То-оно…[7] Видишь ты… Где уж, поди…
– Нет! – отрезал он, наконец. – Где, поди, покориться. Како коренье… Невозможно мне…
И на лицо его легло то же выражение непоколебимого сурового упорства.
– Слушай что я тебе спрошу, Володимер, – сказал он мне однажды. – Ты какого прав-закону будешь? Нашего же, видно?
Чтобы испытать Яшкину терпимость, я резко отверг свою солидарность с Яшкиным прав-законом и поставил перед этим фанатиком «старого, прав-закону» основания совершенно несродного ему учения. В выражениях, понятных для Якова, я развил известный кодекс практической нравственности с основами братства и равенства. Злоупотребляя несколько его невежеством в догматике и Св. Писании, я опирался на изречении: «по делам их познаете их» – и на подходящих текстах из Иоанна, совершенно отвергая обрядность и ставя на её место «дела», то есть практическое стремление к осуществлению формулы любви. Все это я выдал за свою религию.