Марта из Идар-Оберштайна - стр. 4
– Мамулечка, не переживай! Я обязательно вернусь. Если не Мартой, то твоей внучкой или правнучкой. Какой-нибудь Ханной или Антье.
У родителей пуще прежнего вытягивались лица, а Марте, напротив, сказанное казалось очень забавным.
В дороге всегда сдержанная и немногословная молодая женщина безостановочно болтала: о контрастной зиме, изнывающих от зависти подругах и обещании привезти родителям знаменитый киевский торт от «Жоржа». Мечтала по утрам ходить на Бессарабский рынок за яйцами и желтоватым пористым молозивом, прогуливаться по Владимирской горке, покупать ноты в магазине Идзыковского и слушать в Доме купеческого собрания оперу «Ночь перед Рождеством». Делилась вычитанной накануне информацией об изобилии заводов в Киевской губернии: шесть стеклянных, четыре суконных, один мыловаренный, восемь свечных и пять фаянсовых. Остальные, типа кожевенных, кафельных, кирпичных и чугунолитейных, ее не интересовали. Хвалила киевлян за успехи в свеклосахарном производстве и журила за увлечение трактирами. Шутка сказать, питейных заведений больше двух с половиной тысяч! Приставала к мужу насчет его коммерческих планов, и тот философски замечал:
– Мало прицелиться, нужно еще и попасть. Вот приедем, устроимся и посмотрим, что получится из нашей «авантюры».
Доставал свой кожаный блокнот и сеял столбиками цифр, словно семенами моркови. Марта в это время рассматривала священников и обедневших сельских дворян, стоящих в длинной узловатой очереди за кипятком. Они набирали полные чайники и котелки и торопливо возвращались в вагоны, чтобы вар под натиском лютых морозов не успел остыть. Пассажиры вагонов первого и второго класса кубковую[2] игнорировали, неспешно обедая в ресторанах, организованных при каждом крупном вокзале. Помимо этого, женщину подкупал суровостью местный февраль. Дома месяц казался мягким, практически пластилиновым, а здесь – кривые дороги и морозы-трескуны. Ноющие из-за смены ночных и дневных температур деревья. Обледенелые стога. Сосульки-переростки. Концентрированная синева, окрашивающая сугробы, изморозь и поднебесье. Марта даже не предполагала, что кургузый месяц может иметь такие разительные контрасты.
Поезд двигался с купеческой важностью. Сперва – паровоз, за ним – багажный вагон, выкрашенный в коричневый. В нем тряслись многочисленные тюки, чемоданы, саквояжи и ридикюли во главе с главным кондуктором и багажниками, требующими по три копейки за место. Следующим шел зеленый с треугольной вывеской «Почтовый», и только потом цепляли пассажирские. Марта и Отто путешествовали в синем четырехосном вагоне первого класса, отделанном полированным красным деревом. Спали на подушках из лебяжьего пуха, укрывались белоснежным бельем, ходили по бесшумным коврам. В воздухе витал запах дорогих сигар, французских парфюмов и мокрого меха.