Марсио Герра против судьбы - стр. 7
Бум! Бум! Бум!
– Друг мой Марсио, ты должен быть отмщен!
Я ухмыльнулся.
– Нет, мы не будем торопиться.
Боль колола изнутри, и я жмурился и то и дело давил на висок ладонью.
– Мне не нравится твой глаз, – озабоченно сказал Пинаре.
– Он мало кому нравится, – ответил я.
– Ты видишь им?
Я закрыл целый глаз. Мир вокруг, и так не слишком светлый, потемнел и утратил четкость. Лицо Пинаре оплыло в жуткое розовое пятно.
– Дьявол!
– Он будто готов взорваться.
– Это точно, – подтвердил Луи и дал мне скрученный шелковый платок. – Лучше спрячь его под повязку.
– Вот что, – сказал я. – В городе мы на них нападать не будем. Здесь они под защитой короля.
– И куча свидетелей, – сказал Меррак.
– И городская стража, – добавил Луи.
Арамаго презрительно фыркнул. Толстого мускарона с сапогом мало волновали озвученные препятствия.
– По эдикту бродячие артисты могут давать представления в городе не более четырех дней, – сказал я, – значит, сегодня или завтра они отправятся в сторону Горгочи или Шуана. Мы будем следовать за ними, пока они не остановятся на привал. Нас будет пятеро против тринадцати взрослых, включая карлика, и шести детей.
Эрца Пинаре задумчиво пощипал бородку.
– Ты хочешь…
– Нет, – сказал я, – я хочу только Йоллу. Остальные циркачи меня не интересуют.
– Но если они потом доберутся до Горгочи?
– Пусть!
– Подадут жалобу королевскому прокурору…
Арамаго пьяно хохотнул. Прокурор – это смешно. Циркач против мускарона в королевском суде – еще смешнее.
– И что? – спросил я. – Я – капитан Марсио Герра, владелец бье Лонфор, всадник короля. А они? Бродяжье племя.
– Ты знаешь, – поморщился Пинаре, – Теффино захочет показать себя справедливым сюзереном. Не сомневайся, это дело дойдет до него.
– И нас не эстетично повесят, – сказал Луи.
– Кроме того, твой глаз, – вздохнул Эрца.
– Что мой глаз? – я потрогал повязку.
– Король боится его.
Выход придумал Меррак.
– Мы замотаем лица, – сказал он.
– Марсио все равно опознают, – мрачно сказал Пинаре.
– И что? Он заплатит за девушку. Сколько ты готов за нее заплатить? – повернулся ко мне Меррак. – На рынке в Басонье нубийский слуга стоит до семи скудо, за редкие экземпляры дают десять, иногда одиннадцать.
– Десять я готов, – сказал я.
Пинаре качнул головой. По его меркам это было расточительство.
– Тогда все замечательно! – воскликнул Меррак. – Если хелеванты обращаются к прокурору и говорят, что мы выкрали девушку из общины, ты говоришь, что выкупил ее по праву мускарона, и совершенно не важно, возьмут они твои деньги или к ним даже не притронутся. Если же, по их словам, твоя добыча окажется вольной девушкой, то какие жалобы к прокурору? Пусть девушка и жалуется.