Размер шрифта
-
+

Мародер - стр. 15

Малость успокоившись, Ахметзянов бессмысленно побрел вокруг своего квартала, злобно усмехаясь, какой-то его части по-детски страстно хотелось чуда – заполучить прямо сюда этого лощеного пидараса и со всей дури долбить кулаком его жирную рожу, разнося зубы в мелкое крошево, с хрустом вбивая назад все это блядство.

В голове промелькнуло: а ведь сам, сам все проебал! Ведь давным-давно даже идеально круглым дуракам стало понятно, куда все идет. …Да как-нибудь обойдется, да на наш век хватит… Тьфу, бля, гнилые трусливые пидоры! Да хули пидоры – а сам? Не пидор? Пидор! Самый настоящий! Как последнее чмо, гнулся под ихнюю гнилую движуху, причем сам, никто ведь в затылок стволом не тыкал. Бля, надо было давить эти масленые рожи, давить беспощадно!

– Че, сынок, тоже посмотрел?

Ахмет поднял мутный от безысходной злобы взгляд – на лавочке у подъезда сидел дед, определенно с утра накативший. Дед как дед, в старой фланелевой рубахе, затасканных трениках, с палкой. Ахметзянов, воспитанный в традиционном духе, вежливо ответил:

– Да посмотрел, отец. Посмотрел…

– Как она, прошмандовка-то эта черномазая: мы, мол, поможем вам с порядком-то… – Деду явно хотелось зацепиться языком за молодежь и обсудить новости.

– До этого я недосмотрел, отец. Че, там еще и черномазые нам порядок наводить собрались?

– А как же. Дожили, абиззяны бесхвостыи нас жизни учуть… Помереть спокойно не дадут, то им комунизьм, то перестройка, то еще какая хуетень, а теперь, вишь, мартышки энти ишо на нашу голову, ладно хучь, не немчура, у меня отец в окупацыи был – рассказывал, что не сахар было под немцем-та… Э-эх, сынок. Мне-то по хую, я уж последни деньки доживаю – бабку-то аккурат в крызис схоронил, второй десяток лет кукую, а как вам-то, ишо жизни не видели – ан вот, окупацыя, да ишо абиззяны…

– Ладно, отец, не расстраивайся так.

Старика, видимо, крепко взъебло увиденное в телевизоре, – уходя, Ахметзянов еще метров двадцать слышал, как тот по инерции что-то бормочет про «абиззян», уставившись слезящимися глазами в пустоту. Придя в себя, Ахметзянов вернулся домой. Жену увиденное не слишком-то и задело – ей даже удалось увидеть в ситуации что-то смешное.

– А Любка, представь! ты ушел, мне аж послушать не давала, возмущалась, «мужикам один футбол» – а сама! Ладно, если хоть слово поняла! Ей вполне хватило, что вона как с нашими-то уважительно. Выступил этот наш мордатый перевертыш, за ним опять эта сучка американская, на вопросы отвечает, а Любку аж трусит – когда «про воду и свет объявють», да еще изволила покритиковать блузку переводчицы – «сроду ба такую не вздела», представляешь?

Страница 15