Марки. Филателистическая повесть. Книга 1 - стр. 8
Нутром чувствую: за всем этим кроется какая-то загадка.
Низко кланяюсь вам
Ваш А.М.Г.
Ну, дорогой Александр Степанович, и задали вы мне задачку. Спешу описать Вам события последних дней.
Началось всё с того дня, когда поля нашего Фурцеля подожгли нерехтинцы. Чувствуя в Фурцеле опасного преступника, крестьяне взялись за оружие, за вилы, топоры и лопаты. Они перешли от слов к делу и предали огню фурцелев хлеб.
Как ни странно, Фурцель и ухом не повёл.
– Мы давно этого от ваших русских мужиков ожидали, – сказала мне Анна Амалия за завтраком. – Мой муж очень даже заранее большую часть урожая припрятал в укромном месте. Сгоревшее гумно полупустое стояло.
– Скажите, – пошёл я в наступление. – Что вы делаете с вашим мужем ночью?
– Как что? – вспыхнула Анна Амалия. – Мы закрываем глаза и отдыхаем в опочивальне.
И с простодушным видом показала, как она, дескать, спит. Но меня провести трудно. Вы мой настойчивый характер знаете.
– Из опочивальни слышатся разговоры шёпотом и плач вашего голоса, – сказал я.
– Ах, вы об этом. Это ничего, – пыталась отвести от себя подозрения моя хозяйка. – Мы вспоминаем Германию.
Так я и не дознался в тот раз, о чём плакала немка. Я обучаюсь немецкому языку и уже вполне сносно произношу за завтраком «гутен морген» и «гутен аппетит».
Однако к делу, дорогой Александр Степанович. На следующую ночь и впоследствии плач немки продолжился. Кроме того, с голубятней тоже произошли странные события.
Как-то раз Фурцель наблюдал за полётом своих голубей. Вот голуби устали и сели поклевать зерно. Как вдруг, с вершины рядом стоящей ели камнем рванулась вниз некая большая птица. Она подлетела к той самой голубке с ленточкой и убила её одним ударом.
Горю Фурцеля не было предела.
– Что вы так убиваетесь? – сказал я. – Повесьте ленточку на другого голубя.
Однако же странный немец продолжать плакать.
– Вы не понимаете, – промолвил он. – Это была охотничья птица. Охотничий сокол убил мою голубку. Сокол не случайно тут. Кто-то подослал его. Ах, недобрый это знак.
– Что же вы хотите, вы сами вызвали своим поведением недовольство местных крестьян, – резонно заметил я.
– За что нас так не любят русские люди? – спросил Фурцель.
– А за что же вас любить? В России любят бедных и справедливость. Вы сами виноваты, – объяснил я непонятливому немцу. – Вы-то их не любите.
– Wieso denn? Отчего же?
– А ты сам работай и другим от своего давай, – объяснил я. – Кого любишь – с тем поделишься.
– Но они не работают! – почти крикнул мне в ответ Фурцель.
– Причём тут они?
– Как причём?
– Пропащий вы человек! – мне только и оставалось, как развести руками.