Marilyn Manson: долгий, трудный путь из ада - стр. 41

«Больно?», – жеманно спрашивает она.

«Ну…», – начинает было он, но она, не дав закончить, хватает его униженные гениталии и сжимает их с лёгкостью покупателя в супермаркете Publix.

«А ну, чуть менее комфортно», – приказывает она, и её мальчик-игрушка тут же покорно разводит ноги в стороны под неестественным углом.

Когда вокруг сосков измученной груди Стэна образуется краснота размером с блин, я не могу удержаться, чтобы не спросить, что он чувствует. Он медленно, осторожно произносит: «Ограничение… кое-что чувствую, но трудно подобрать определение».

«Стэн совершенно не красноречив, к тому же он всегда недоговаривает, – вставляет сжимающая пах гуру. – Я всегда так обращалась с мужчинами. Всегда считала, что лучше им находиться в клетках и конюшнях, как псам и коням, а выпускать – только когда тебе захочется поиграть. Так очень удобно».

Вспышка камеры заставляет Стэна поморщиться. Госпожа Барбара в это время пошла открывать кому-то дверь. Пришёл Боб – её раб на полставки. Он принёс большую коробку – по её словам там видео с чёрного рынка – с трансвеститами. Боб – пенсионер и дедушка, Госпоже Барбаре служит при равнодушном согласии жены.

«Моя жена это приняла, но сама не в теме, – объясняет Боб, перебирая мелочь в кармане. – Она знает, что такая вот у меня сильная фантазия, и я от этого получаю удовольствие. Всё в порядке, пока она знает, где я и что люди вокруг меня здравомыслящие и достойные. Я жене никогда не солгу, не изменю ей. А здесь никаких трали-вали и не бывает».

С Бобом ли, Стэном или другими, Госпожа Барбара живёт жизнью гедониста. В свободное время она ходит под парусом, летает или ныряет. Питается когда захочет и где захочет, а о сексуальном удовлетворении вообще никогда не беспокоится: все эти мужчины у неё на это натренированы. «У Стэна эрекция только тогда, когда я прикажу, без приказа не разрешается. Он выучился включаться по команде».

Она представляет собою всю женскую суть, хотя это, конечно, противоречит тому, что мы полагаем нормальным поведением. Но как бы там ни было, её никогда не арестовывали и она заколачивает чёртову кучу бабок!

Я чувствую, что пора бы мне уже вернуться в мою Америку, где яблочный пирог и никакого секса до свадьбы. Так что заклеиваю глаза и следую за ней во влажный солнечный день. Когда мы так вот ступаем по шрифту Брайля в поисках машины, она шёпотом подытоживает: «Они считают меня чудесной. Кто-то решит, что я – псих. Так почему бы не быть там, где тебя боготворят?»

А вскоре я встретил женщину, которая будет мучать меня гораздо тоньше и больнее, чем Госпожа Барбара могла бы придумать со всеми своими адскими инструментами садизма. Звали её Рейчел. Мне было тогда 19, ей – 22, а познакомились мы в местном клубе Reunion Room, в который меня пустили только потому, что я журналист, а так мне по возрасту ещё не полагалось. Рейчел была такой красивой, что на неё смотреть было больно – я ж понимал, что мне её не заполучить. Она была моделью – такая с рыжей стрижечкой под Бетти Пейдж, изящной фигурой и идеальными чертами лица с резкими скулами.