Мари. Дитя Бури. Обреченный (сборник) - стр. 85

– Сдается мне, я поеду за твоим кузеном в одиночку, – проворчал я раздраженно.

Мари покачала головой и повела меня к крохотному домику, в котором ночевала вместе с отцом. В тусклом утреннем свете я сквозь дверной проем (окон в домике не было) разглядел Марэ, который сидел на деревянном табурете, прижимая руки к животу.

– Доброе утро, Аллан, – проговорил он со стоном. – Я заболел, серьезно заболел. Наверное, что-то съел – или застудил живот. Так часто бывает перед лихорадкой и дизентерией.

– Возможно, вам станет лучше по пути, минхеер, – сказал я.

Признаться, эта внезапная хворь вызывала у меня сильные подозрения: ел он ровно то же самое, что все остальные, то есть полезную и вкусную еду.

– По пути?! Один Господь ведает, как я поеду, когда мои внутренности словно зажаты в тиски фургонщика! Но я не отступлюсь, ведь нельзя допустить, чтобы бедняга Эрнан умер в одиночестве. А если я не поеду за ним, никто другой, похоже, не соберется.

– Почему бы не послать кафров вместе с Клаусом? – спросил я.

– О Аллан! – отозвался Марэ таким тоном, будто говорил с несмышленышем. – Если бы вам выпала участь погибать, лежа в пещере без всякой помощи, что бы вы подумали о тех, кто прислал вместо себя неверных кафров? Неужто вы не решили бы, что туземцы позволят вам умереть, а сами возвратятся и что-нибудь этакое наплетут?

– Не знаю, о чем бы я подумал, хеер Марэ. Зато знаю, что, поменяйся мы местами, будь я в той пещере, а Перейра в лагере, он и сам не поехал бы за мной, и дикарей бы не послал.

– Может быть, Аллан, может быть. Но если у другого человека черное сердце, неужели и ваше должно быть таким же? О, я иду, пускай мне суждено умереть по дороге! – С этими словами он поднялся и испустил чрезвычайно горестный стон, а затем принялся снимать одеяло, в которое прежде кутался.

– Аллан, мой отец не может идти, он же умрет! – воскликнула Мари, воспринимавшая, мнимую, как я полагал, хворь отца всерьез.

– Как скажешь, милая, – откликнулся я. – Ладно, мне пора в путь. Скоро увидимся.

– У вас доброе сердце, Аллан, – сказал Марэ, опускаясь на табурет и снова кутаясь в одеяло.

Мари между тем в отчаянии глядела то на отца, то на меня. Полчаса спустя я тронулся в путь, пребывая в отвратительнейшем настроении.

– Помни, за кем идешь! – крикнула мне вслед фру Принслоо. – Спасать врага – сущая глупость; я хорошо знаю этого типа, и будь уверен, он тяпнет тебя за палец в благодарность за спасение. Слушай, паренек, на твоем месте я бы отсиделась несколько дней в буше, а потом вернулась бы и сказала, что никакого Перейры не нашла, видела только дохлых гиен, что отравились его ядовитой плотью. Но удачи тебе, Аллан, и пусть судьба пошлет мне такого же друга в трудную минуту! По-моему, ты просто рожден помогать другим.