Маргарит, или Избранные душеспасительные изречения, руководящие к вечному блаженству, с присовокуплением некоторых бесед, относящихся исключительно к женским обителям - стр. 31

2. «Тогда, – продолжает преподобный Ефрем, – грешник не только будет воздыхать, но и с великою скорбию проливать слезы. Почему же? Потому что душа после долговременного разлучения с Богом, увидев Его как Отца, возбуждается к пролитию слез; оттого, что наконец увидела Родителя, проливает она слезы и преклоняет к себе Бога, ибо любит Отеческое благословение и таким образом очищается от всего, до чего доведена была змием». Эти слезы сердечного сокрушения не суть слезы пагубного отчаяния, а сладостные слезы умиления обратившейся к Богу души. «Памятование о Боге, – объясняет преподобный Ефрем, – приводит грешников к воздыханию, но Давид говорит: Помянух Бога и возвеселихся (Пс. 76, 4). Потому и кающиеся радуются, что освободились от уз змия».

3. Испытав на себе самих величие милосердия Божия и как бы вкусив сладости Отеческой любви Божией, которая, забыв все согрешения блудного сына, подобно евангельскому Отцу, еще издалече увидев его, тек нападе на выю его и облобыза его (Лк. 15, 20), – искренно кающиеся, получив незаслуженное прощение от Бога, сами себя наказывают за все прежние беззакония, за вероломную измену такому любвеобильному Отцу, за бесчувственность и неблагодарность Щедродателю, Царю и Богу. «И что для других трудно и невыносимо, то, – говорит святой Лествичник, – делается приятным и желанным для утративших добродетель и духовное богатство. Ибо душа, лишившаяся прежнего дерзновения, утратившая надежду бесстрастия, сокрушившая печать непорочности, давшая на расхищение сокровища дарований и соделавшаяся чуждою Божественного утешения, отвергшая завет Господень, угасившая прекрасный огнь душевных слез и уязвляемая, болезненно терзаемая воспоминанием о том, – не только со всею готовностию приемлет всякие труды, но благочестно решается умертвить себя подвигами, если только сохранился в ней остаток искры любви или страха Господня».[11] В таком состоянии тяжкого стыда пред лицом милосерднейшего Отца Небесного, которого оскорбили и прогневили своими беззакониями, при страшных угрызениях пробудившейся совести кающиеся обрекают себя на всевозможные жертвы для умилостивления Бога и осуждают себя на самые усиленные подвиги, как бы желая вознаградить погибшее время своего заблуждения. Но вообще нужно заметить, что различные подвиги покаяния не заповедаются святыми отцами, а налагаются самими же кающимися по мере ревности и усердия каждого и более должны служить выражением покаянного духа, нежели каким-либо наказанием за прежние грехи. «Кто любит Христа как должно любить, – говорит Златоуст, – тот сам не потерпит остаться без наказания, хотя бы Христос и простил его: ибо одно оскорбление Его составляет уже величайшее наказание. Не то прискорбно любящему, что за оскорбление любимого им терпит какое-нибудь зло, но всего более то, что оскорбил любимого… Так будем рассуждать и мы – и горько плакать о том, что так неблагодарно оскорбляем Благодетеля своего».