Маньяк и тайна древнего русского клада - стр. 43

Так Градов и просидел в одном из кабинетов оперативного состава до окончания истекшего дня, а впоследствии остался в районном отделе и на́ ночь. Начальнику поселкового отделения ничего другого не выходило, как «несолоно хлебавши» отправиться отдыхать. Предполагаемый допрос особо опасного преступника отложили до утра́: областное управление пообещало выделить сведущих, наиболее профессиональных, сотрудников, которые, сверх прочего, привезут с собой технический полиграф, способный развязывать языки и отпетым молчунам, и прожжённым, матёрым преступникам.

Вот и настал решающий день в судьбе молодого оперуполномоченного, когда от одного неверного слова может поломаться вся его дальнейшая жизнь. Не стоит говорить, что он (немного уже знакомый с действенными методами, какие применяются в органах внутренних дел) чувствовал себя не то чтобы неуютно и неуверенно, но подвергся безотчётному, ни с чем не сравнимому, страху и давно уже прощался и с полицейской карьерой, и со счастливой свободой. На протяжении прошедшей ночи, показавшейся продолжительно долгой, как бы он не пытался, но так и не сомкнул затуманенных, отчасти заплаканных, глаз; к наступившему утру невыспавшийся юноша мало того что выглядел вконец перетрусившим, так ещё и выжался словно лимон, утративший всяческую возможность достойно сопротивляться. Как распорядился начальник местного отдела внутренних дел («от греха подальше…»), молодого человека в добровольно-принудительном порядке перевели в одну из одноместных камер, предназначавшихся для временно задержанных лиц. Пусть возмущённая душа юного полицейского и бурно негодовала, но, скрепя сердце, ему пришлось подчиниться.

Он думал, что им займутся с самым рассветом (ну, или чуточку позже?); впрочем, неумолимое время потихонечку шло, а к нему никто не соизволил спускаться. Страшно хотелось и есть и пить, однако про Градова словно забыли, лишив его первостепенных потребностей, необходимых для нормальной жизнедеятельности молодого, всё ещё росшего, организма. По его мнению, пренебрежительное отношение не представлялось чем-нибудь удивительным, ведь другие полицейские теперь его считали не просто неоперившимся юношей, не укоренившемся в общественном коллективе, но ещё и (по его убеждению?) жестоким маньяком-убийцей, обманным путем затесавшимся в их дружное полицейское братство.

Вот таким невеселым думкам подвергал себя взволнованный парень, когда в половине одиннадцатого в промозглую «казематку» вошёл начальник уголовного розыска, сопровождаемый оперативником, прибывшим из областного центра, и, разумеется, господином Карелиным.