Маньяк и тайна древнего русского клада - стр. 24
– Ты откуда здесь взялся?! Слишком умный?! Я что тебе велел делать?! Проводить поквартирный, подворный обход! Ты же чем занимаешься?! Нарушаешь однозначный приказ непосредственного, прямого начальника?! Или ты, «молочный щенок», хочешь мне сейчас рассказать, что обошёл уже каждые дом и квартиру – доподлинно установил всех случайных, «живых» очевидцев?! Конечно же, нет! В общем, нерадивые работники и вовсе мне не нужны, а завтра я напишу разъяснительный рапорт, чтобы тебя скорее уволили! Сейчас же – раз уж припёрся – марш искать понятых! И чтобы через полчаса они были на месте!
Не первый раз сталкиваясь с проявлением неординарного буйства, присутствующим у самодура-руководителя, но так и не умея с ними нормально мириться, Градов впал в некий шоковый ступор; можно сказать, он ни сном ни духом не понимал, чем же вызвал негативное, едва ли не злобное отношение (ведь ежели он чего-то и сделал, то всецело справедливое наблюдение). Опытные сотрудники, прекрасно осведомленные о заносчивой, высокомерной натуре, существовавшей у деспотичного подполковника, сочувственно поглядели на неоперившегося юнца, но, опять же, многозначительно промолчали, никак не выдавая устойчивой антипатии, возникшей к несправедливой, поистине предвзятой, враждебности. Понуро опустив повинную голову, Денис неспешно пошёл обратно, на ближнюю проезжую трассу.
– Чего плетёшься, словно в штаны «наложил»? – вдогонку прикрикнул кичливый руководитель, продолжая показывать непревзойденное самодурство. – Шевели худыми «батонами»! Не на прогулку отправился – тебя почтенные люди ждут!
В действительности, в случаях значительной удаленности, можно осматривать места происшествий и без присутствия понятых, а, например, лишь с грамотным применением видео- фотосъемки; но остальные члены оперативной группы хорошо себе понимали, что, удаляя, Карелин желает показать подчиненному оперативнику лишь личное немалое превосходство. Пока он шёл, в Градове боролись две разные сущности: с одной стороны, ему хотелось своенравному мерзавцу чего-нибудь нагрубить; с другой, он отчетливо понимал, что именно от напыщенного руководителя и зависит впоследствии, сможет ли он дальше служить или же нет. Ему очень нравилась сыскная работа и совсем не хотелось расставаться с бескрайне полюбившимся делом. Ничего не отвечая, раздосадованный парень засунул мужскую гордость «куда подальше» и поплёлся, унылый, исполнять негеройское, да и совсем ненужное, дело.
От тревожных размышлений он сумел оторваться, когда очутился на двухполосной проезжей части и когда потребовалось активно включаться в порученную работу (останавливать проезжающий транспорт). Как уже сказано, Градов оделся в «гражданскую форму» и ничем не выдавал уполномоченной принадлежности к сотруднику внутренних органов. Осуществив семь-восемь неудачных попыток, не остановивших ни одну из курсировавших машин, он охватился несвойственным гневом, сопряженным со стыдливыми, конфузными ощущениями. Памятуя о злобной угрозе непременного увольнения, Денис уже ни о чём не думал и больше не осторожничал – он желал побыстрее выполнить бесцельное, но однозначное поручение. Итак, находясь в непривычном, излишне взволнованном, состоянии, обуревший парень вдруг выскочил на середину дороги, повернулся к мчавшейся легковой иномарке, широко расставил обе ноги́, извлёк служебное удостоверение, выхватил табельный пистолет (из специальной кобуры, прикреплённой к поясному ремню) и, демонстрируя перечисленные предметы на вытянутых руках, отчаянно замер; он выдавал и беспредельную решимость, и непоколебимую душевную твёрдость.