Маньяк и тайна древнего русского клада - стр. 23

– Не понимаю?.. – пробормотал он вслух сумбурные размышления. – Видимо, её убивали не здесь, а где-то поодаль; сюда же принесли лишь изуродованные останки.

– Действительно, – поднаторелый эксперт, немного справившийся с первоначальным волнением, приступил к прямым должностным обязанностям и пустился в подробные изучения, – определённо, девушку пытали и умерщвляли где угодно, но только не где-то поблизости.

– Вероятно?.. – озадаченно промолвила девушка-капитан, непреднамеренно излучая дрожащие нотки. – Однако непонятно, зачем он проделывал продолжительный, трудный путь и перенёс умерщвлённое тело в несообразную даль? Гораздо удобнее выбросить изувеченный труп в боковую обочину, прямиком у безлюдной дороги.

– Удобнее избавиться – проще найти, – вставил начальник местного отделения [в любой ситуации он пытался показывать личную значимость, (что не всегда у него получалось)], – нажрался кровожадный «упырь» наркоты, поганой и мерзкой, либо винища, дешевого и креплённого, гормоны рьяные заиграли – вот он и пустился в ни с чем не сравнимое буйство. Потом убогий выродок протрезвел – глядь?! – наделал страшных «делов», и сразу же решил преступные следы получше запрятать. А где их лучше всего сокрыть? Конечно, в отдалённом лесу, где его дикое зверьё мал-помалу сожрёт, а растерзанные останки постепенно повсюду растащит.

Мысль являлась абсурдной, да и попросту глупой, но, отлично зная взрывной характер неумного человека, указать ему на объективную несостоятельность приведённого рассуждения никто не отважился; впрочем, отворачиваясь по разные стороны, районные сотрудники не преминули презрительно ухмыльнуться. И лишь, единственно, Градов, не набравшийся нужного опыта и считавший руководителя бывалым, и даже авторитетным, пустился обсуждать заведомо несостоятельную теорию:

– Странно, но до какой же степени надо напиться, чтобы полностью потерять человеческий облик, и уподобиться хищному зверю, и разрывать на мелкие части совсем ещё юное тело? И куда, интересно, делись выдранное сердце и отделённая голова? Как-то не вяжется с временным одурманиванием людского рассудка: здесь явно орудовал чокнутый человек, хотя и психически ненормальный, но отчетливо представлявший, что он конкретно делает.

Карелину, которому всегда являлось опричь души, когда кто-то оспаривал прочно устоявшееся личное мнение, потребовались лишь доли секунды, чтобы окончательно потерять душевное равновесие. Разразившись отборнейшей матерщиной и заверещав, словно резанный поросенок, он поставил молодого сотрудника на положенное заурядное место: