Мандельштам - стр. 7
ПАСТЕРНАК. Подозрения у меня были.
СТАЛИН. И это мне в тебе нравится. Ты пытаешься меня понять. Большинство людей или лижут мне зад, или плюют в глаза и где-то спрячутся, а ты остаешься и пытаешься меня понять. Тебя тянет ко мне, как мотылька – к пламени свечи, как бобра – к дубу. Я ненавижу метафоры и при этом я – ходячая метафора. Мой псевдоним – от стали. Во мне стали много. Среди прочего. Так скажи мне, Борис, отставив в сторону все эти глупые метафоры, что мне делать с Мандельштамом?
Картина 4. Король страны дождей
(Вновь никакой паузы. СТАЛИН остается за столом, пьет водку и наблюдает, как МАНДЕЛЬШТАМ приветствует ПАСТЕРНАКА из кухни и ведет к столу).
МАНДЕЛЬШТАМ. Борис! Ты пришел к нам в гости. Какой ты молодец. Пришел навестить нас, хотя мог бы забивать козла со своими давними приятелями по Союзу писателей.
ПАСТЕРНАК. Хотел поздравить с получением новой квартиры. Теперь, возможно, ты сможешь больше работать.
МАНДЕЛЬШТАМ. И что ты хочешь этим сказать? Какое отношение имеет квартира к объему моей работы? Ты думаешь, чтобы писать, мне требовалось получить от них квартиру? Так квартира мне не нужна. И стол мне не нужен. И ручка. Мне нужна лишь моя голова.
ПАСТЕРНАК. Но ты должен признать, это удобно, иметь теплую, уютную квартиру со всеми удобствами, плотную кремовую бумагу, чернила…
МАНДЕЛЬШТАМ. Поэзия – она только в голове.
НАДЕЖДА. Ты задел его за живое, Борис. Это странная особенность моего мужа. Он вроде бы застенчивый и неприметный, но стоит коснуться чего-то такого, что таится в глубинах его души, как он разом превращается во льва.
МАНДЕЛЬШТАМ. Я ничего не имею против квартир, столов, бумаги и чернил. Но не надо путать их с поэзией. Поэзию они у меня отнять не смогут.
ПАСТЕРНАК. Я завидую твоей свободе.
МАНДЕЛЬШТАМ. Моей свободе. В нынешние времена странно такое слышать.
ПАСТЕРНАК. А мне, думается, нужны не столько бумага и чернила, как, в каком-то смысле, противовес свободе.
НАДЕЖДА. Ты подразумеваешь Сталина? Это какая-то нелепость. Почему ты так одержим Сталиным?
ПАСТЕРНАК. Я не одержим Сталиным.
НАДЕЖДА. Ты прям как школьница. Только о нем говоришь и думаешь. Это отвратительно.
ПАСТЕРНАК. Я просто не могу ответить на вопрос: почему Сталину нравится мое творчество? Мандельштама не печатают, а у меня просматривают старые блокноты и тетрадки в надежде отыскать что-нибудь неопубликованное, и тут же тащат в типографию. Я этого не понимаю. Чем я ему приглянулся? Мне остается только гадать, читал ли он что-нибудь, мною написанное? А если читал, что понял? И знаете, что раздражает больше всего? Теперь, когда моя работа получила его высочайшее одобрение, я не могу писать. Словно гигантский черный паук поселился у меня в голове и перекрыл дорожку к тому месту, откуда выходят слова. Этого вполне достаточно, чтобы свести человека с ума.