Мама для детей одержимого - стр. 34
После приёма врача, дома я пересказываю Адаму всё, что мне сказала Илона Андреевна. Это даётся с трудом и со слезами на глазах, ведь теперь слова Адама не беспочвенны и подтверждаются. Беременность и правда опасна для меня, но и аборт не принесёт нашей семье радость.
Я всё ещё не могу поверить, что моя спокойная и счастливая жизнь превратилась в каторгу. Все мысли о том, что мне делать. Стоять на своём и сохранить малыша или же пойти на убийство.
Хотя последняя мысль убивает меня.
Я не могу! Просто не могу убить нашего с Адамом ребёнка!
Да и вообще! Это не для меня!
В этот день мы оставляем данный вопрос открытым. Моя истерика не дала нам нормально поговорить и обсудить. Но порадовало одно: Адам не стал сразу настаивать на аборте, а расспрашивал о том, что будет, если оставить малыша. Звонил Илоне лично, расспрашивал её.
Кажется, эта женщина — его близкая знакомая, раз он прервал её дела, и она спокойно ему всё разъяснила, пока я плача лежала у него в объятиях. У меня было так отвратительно на душе. Ком в груди стоял и не проходил. Кошки скреблись от мысли, что в будущем нашу семью ждёт что-то ужасное.
Нет, я старалась не думать об этом, но мысли то и дело приводили к тому, что я вновь в инвалидной коляске, малыш болен, и мы постоянно в больнице, я постоянно лежу.
Ужас! Но это коварство и кошмар каждую минуту лезли в голову, занимая там приличное место.
Только вот… в моей голове стали возникать не только мысли, что будет, если оставить малыша, но и мысли об аборте. Чаще всего они возникают, когда я сижу с близняшками. Разве могу я так рисковать девочками?
Они могут потерять маму, если я сделаю неправильный выбор. Это будет эгоистично выбрать другого ребёнка, наплевав на Асю и Тасю. Их мечты о здоровой матери.
Я не могу оставить крох, которые меня так любят, только из-за желания родить ещё одного малыша.
Может быть, и правда, сделать аборт? У нас с Адамом есть девочки, а захотим ещё одного ребёнка — есть детские дома, дом малютки и не только.
И я уже даже собиралась позвонить Илоне и сообщить своё решение, но... всё рухнуло в тот момент, когда я случайно нашла папку с документами близняшек, которых считала своими родными. Пыталась найти свои документы, а нашла их.
Даже не понимаю сейчас, рада ли я, что нашла их или нет.
— Почему ты мне сразу не сказал, что Тася и Ася не мои родные дети? — спрашиваю Адама, ворвавшись в его кабинет без стука.
Подхожу и кидаю ему свидетельства о рождении, в которых в графе мать стоит чужое имя. Не моё. Совершенно незнакомое.
— Это что-то меняет? — обжигает ледяным взглядом.