Маленький человек из Опера де Пари - стр. 21

Маленький человек, затаив дыхание в страхе быть обнаруженным, не упускал ни слова из разговора.

– Признаться, я вынужден был его пригласить, – продолжал Аженор Фералес, – хотя глаза б мои этого хама не видели. Увы, приходится принимать в расчет дипломатические соображения: пока он пользуется благосклонностью прима-балерины, я буду с ним предельно вежлив. Несмотря на то что на прошлой неделе он меня публично унизил.

– Неужели?

– Да-да, устроил мне выволочку перед персоналом. Он, видите ли, по окончании репетиции хватился какой-то бесценной рукописи и прилюдно обвинил меня в краже, мерзавец этакий! А вечером я, как всегда, обходил сцену и зрительный зал и нашел пропажу. – Аженор сердито пыхнул сигарой. – Представьте себе, рукопись завалилась между пюпитром и перегородкой оркестровой ямы! Я отправил Шалюмо к Аркуэ вернуть потерю – и что вы думаете, музыкантишка меня поблагодарил? Не тут-то было!

– А что за рукопись? – поинтересовался Ламбер Паже.

– Либретто оперы-балета, сочиненное… ни за что не догадаетесь кем! – Аженор Фералес, предвкушая изумление собеседника, неспешно выпустил облачко сигарного дыма и лишь затем торжественно объявил: – Ольгой Вологдой!

– Вы шутите?! – оправдал его ожидания Паже. – Она сочинила либретто? Вот уж позвольте не поверить!

– А между тем, это чистая правда. Мадемуазель Вологда сама мне призналась и даже просила устроить ей встречу с мадемуазель Сандерсон, исполнительницей заглавной партии в «Таис», и с месье Морелем, Яго из «Отелло»[15]. Хочет обсудить с ними будущую постановку.

– И вы согласились?

– Ну разумеется, кто же откажет такой женщине? Я, знаете ли, вхож в закулисье, так что выполнить просьбу мне труда не составило…

– Аженор! Месье Паже! Что вы там шепчетесь? Вам так одни крошки достанутся!

– Идем, Мария, уже идем!

У Мельхиора, все это время лежавшего неподвижно, затекли руки и ноги. Он, кряхтя, потянулся и презрительно сморщился: «Жалкие смертные! Время – как сломанный кран, подтекает минутами, кап-кап. Давайте растрачивайте его – злословьте, судачьте, исходите желчью, превозносите бездарей, бахвальтесь своими скудными талантами! Но пути-то Господни неисповедимы…»

Съеденный на три четверти бисквитно-кремовый дворец Гарнье сейчас напоминал скалистый берег, подточенный ветрами и волнами. Половые, вероятно опасаясь, как бы гостей не загрызла совесть при виде этих скорбных руин, расторопно уволокли торт на кухню и подали кофе с крепкими спиртными напитками. На вытоптанном газоне вокруг стола остатками пиршества лакомились вороны, косясь на любителей польки – несколько парочек уже отплясывали под аккомпанемент кларнета и скрипки. Поскольку мужчин среди гостей было меньше, чем женщин, дамы танцевали с дамами.