Максим Литвинов. От подпольщика до наркома - стр. 21

. От писем остались только цитаты, по которым видно, что со стороны Литвинова общение было не столько нежным, сколько иронично-деловым – как и со всеми другими корреспондентами. Он, например, инструктировал возлюбленную по поводу организации демонстрации, которая состоялась в Женеве 5 апреля 1901 года – тогда манифестанты, в основном русские студенты, сорвали со здания консульства России и утопили в Роне имперского двуглавого орла.

В 1900 году Литвинов уже активно втянулся в партийную работу: «Заведовал типографией, ездил на некоторые станции получать нелегальную литературу и выполняя всякие другие поручения. Потом мне был дан пропагандистский кружок и через несколько месяцев я был кооптирован в Киевский комитет партии»[65]. Членами комитета, кроме него, были в тот период 10–12 человек, в том числе бывалые революционеры Виктор Крохмаль, Иосиф Басовский, Владимир Бобровский. Главными целями считались организация революционной пропаганды на предприятиях, распространение листовок и установление связи с зарубежным партийным центром. Связь работала плохо, судя по тому, что о газете «Искра», издававшейся за границей с конца 1900 года, в Киеве узнали лишь полгода спустя. Выпуск своих листовок удалось наладить благодаря Литвинову, который сумел найти помещение для типографии и добыть печатный станок. В одном из полицейских донесений говорится: «По имеющимся сведениям… Валлах присутствовал 18 марта 1901 года на сходке в квартире обв. Маршака, где «Сергей Николаевич» прочитал присланное партией «Южных рабочих» для отпечатания воззвание, которое было решено затем отпечатать для Киева в числе 2000 экземпляров»[66].

В преддверии первомайского праздника типография нарастила активность, что стало для нее роковым. 17 апреля 1901 года на тайной сходке были арестованы почти все члены Киевского комитета, включая Литвинова. В ближайшие дни в Лукьяновскую тюрьму доставили еще около 200 человек, многие из которых не имели никакого отношения к революционерам. Литвинов пишет: «Это был обычный метод охранки. Каждый год перед первым мая проводились повальные обыски и аресты подозрительных людей и уже потом из них вычесывали настоящих. В течение года им пришлось освободить всю публику, оставив только членов комитета. Это сделать было нетрудно, так как среди наших товарищей нашелся предатель»[67]. Кто предал партийцев, так и осталось неизвестным, но Поуп почему-то дал этому человеку фамилию Падкен. Сам Литвинов в другой версии воспоминаний кратко сообщает: «Нас выдал один из членов комитета, молодой студент, у которого угрозами жандармов… вынудили «чистосердечные» показания»