Македонский - стр. 21
– Вольно, салага! – расхохотался я, головорез явно не понял, о чем с ним говорят.
– Александр… – Аристотель, бледный, как грозовая туча, не успел договорить, потому что я перебил его.
– Погоди, старый, лучше притащи вина, чтобы салага выпил за мое воскрешение!
Вместо ответа старик потянул меня через коридор, не обращая внимание на мои препирания.
– Дед, ну не обламывай, ешкин кот!
Я несколько раз попытался заговорить со своим спутником, но Аристотель делал вид, что ничего не слышит. Мы миновали несколько пролетов, в каждом из которых встречались с вооруженными отрядами охранников и подошли к массивной расписной деревянной двери, где стояло четверо бойцов вооруженных ксифосами, в доспехах. Я вызывающе вымерил их взглядом, всерьёз подумывая надрать зад всем четверым за раз (что за пьянка без драки!), когда передо мной вырос настоящий громила ничем не уступающий в антропометрии молодому Шварценеггеру в первом Терминаторе. Его я узнал сразу – хорошо запомнил с встречи по площади.
– Повелитель! – вскричал громила.
– Хера тебе надо, Перди… Перда… – я положил руку на его плечо, силясь, впоснить имя своего телохранителя.
А у нас ведь еще чат кажется общий был – так почему он не работает сейчас?
Аристотель медленно покачал головой.
– Пердикка, проводи Александра.
Громила понимающе кивнул, на лице его появилось озадаченность. Четверо бойцов, в отличии от охранников стерегших пир, носили полные металлические доспехи. Я постучал по груди одному из бойцов,
– Саечка за испуг! – хлопнул двумя пальцами по выприающему подбородку, от чего воин вздрогнул, клацнув зубами, но не шевельнулся.
Аристотель перекинулся с охраной парой фраз, после чего нам открыли дверь и помогли Аристотелю завести меня в комнату, уложив на кровать. Бойцы вышли, оставив меня наедине со стариком. Через несколько минут, пока Аристотель мерил шагами комнату из угла в угол, Пердикка принес в покои кувшин. Аристотель хлопнул телохранителя по плечу, прося удалиться. Пердикка не ослушался, но с беспокойством во взгляде посмотрел на меня, я подмигнул ему в ответ.
– Десантура!
Массивная дверь плотно закрылась, старик в довесок задвинул засов, держа кувшин в дрожащей руке.
Несмотря на опьянение, я заметил, что старик нервничает и не находит себе места. Пока дед сходил с ума сам с собой, я уставился на потолок с изображением мозаики с осадой крепости. Голова кружилась, потому мозаика плыла, переворачивалась, но не успел я закрыть глаза и забыться сном, как Аристотель подскочил к изголовью кровати и перевернул кувшин над моей головой. Ледяная вода, будто из проруби, привела в чувство. Я подскочил с промокшей насквозь простыни. Старик смотрел на меня в упор строгим взглядом.