Магистраль - стр. 20
Шорохов не знал, для чего ему эта придуманная Люда-Марта-Алёна. Никто из курсантов не взял с собой фотографий – даже те, кому было что брать. Несколько человек оставили за забором жен, одна сокурсница бросила мужа с двумя детьми, а Шорохов таскал в кармане портрет чужой бабы, которая, не исключено, жила где-нибудь на другом полушарии или давно спилась, или погибла – которая, наконец, могла быть создана как концепт из разных фрагментов.
Служба требовала порвать с прошлым, и курсанты рвали – некоторые, как казалось Олегу, слишком рьяно. Он сомневался, что всё, сказанное на базе, следует понимать буквально.
«Для тебя есть работа, слегка странная, но тебе она понравится. Эта работа изменит твою жизнь к лучшему – настолько, что иных перемен ты не пожелаешь. В твоих руках будет власть над человечеством. Ты станешь оператором Единой Межвременной Службы Контроля. Но у этой власти высокая цена. Ты откажешься от прошлого и увидишь, что будущее уже состоялось. Ты лишишься самого дорогого – своих иллюзий».
Шорохов взглянул на часы и достал сигарету. Прикурив, он долго не отпускал рычажок зажигалки, а когда ребристое колесико ощутимо нагрелось, Олег неожиданно для себя поднес фотографию к огню.
Синтетическая бумага горела медленно. Смазливая мордашка на портрете постепенно темнела и пузырилась – от левой щеки к правому виску. Шорохов молча наблюдал за этим превращением неживого в мертвое, пока из-за корпуса не появились девушки.
За две недели курсанты привыкли постоянно друг друга пересчитывать, словно они участвовали в некой игре на выбывание, и Олег машинально пробежался глазами по макушкам. Двадцать две – значит, никого не отчислили, и Ася уводила их не для этого. Сама она шла позади, помахивая снятым беретом. Светлый хвостик волос вкупе с черной формой придавал ей вид одновременно суровый и беззащитный.
Олегу вдруг стало безумно интересно, сможет ли Ася его застрелить – или, допустим, закатать в бочку, – если он совершит что-нибудь такое, о чем сегодня упоминал инструктор.
«Пристрелит, конечно, – сказал себе Шорохов. – Всплакнет и пристрелит. Или все-таки закатает…»
Чужая фотография догорела до самого края и обожгла пальцы. Он схватился за ухо и снова посмотрел на Асю, но та скрылась в дверях.
Олегу подумалось, что он, не успев расстаться со старыми иллюзиями, уже приобрел новые.
– Лишишься самого дорогого… – пробормотал он.
Этого барахла у него всегда было навалом.
– Прошу… – Василий Вениаминович убрал руку, и Олег перешагнул через стальной порожек.
Сразу от двери начинался крутой спуск. Внизу была квадратная площадка и еще одна дверь справа.