Мадемуазель Лидочка, простите мой французский! - стр. 78
— Нет, не секу…
А ведь и правда не секу… Зачем ему все это надо? Поорать-то я могу знатно, как на футболе, и испорчу ему отношения с соседями нафиг, даже если не сумею отфутболить его самого.
— Соглашайся, так всем будет лучше…
Ага, сейчас! Дура, так полная! Терять-то, как говорится, нечего, так хоть прокачаю актерский скилз. И вообще я даже знаю, кто виноват! И это не правительство, хоть и странно… Это Лерка со своим идиотским платьем! Без него Давыдов мне под юбку б не полез…
Руки его снова на талии: ну, чтобы я не соскользнула с коленей, понятное дело. Ну что? Режим Круглой Дуры включен? Дурочка тут не поможет… Слишком много виски. Может, даже коллекционного, не сказал. Может, он хвастаться не любит? Ни виски, ни девушками…
— Федя, пожалей меня, пожалуйста…
Он рассмеялся ещё громче. Ему похоже совсем мало нужно алкоголя в крови, чтобы крыша начала медленно, но верно сползать…
— Так я как раз таки тебя жалею. На кой ты мне сдалась такая… Сумасшедшая! Как тебе справку-то в психдиспансере выдали? У тебя точно права не купленные?
Он так и не убрал с меня рук. Уже снова с моей задницы, на которую я, кажется, надыбала себе приключений. Главное теперь на передок их не схлопотать.
— То есть все те, кто отказывается с тобой спать, сумасшедшие?
— Конечно! — Давыдов заржал в голос. — А ты ещё сомневаешься в этом? Но ты же сумасшедшая в квадрате. Ты вообще спать с мужиками отказываешься.
— Отчего же… Познакомь меня с Яшей, и я подумаю…
— Уломал, значит? — Давыдов убрал с меня руки и отбарабанил по граниту столешницы победную дробь. — Завтра у матери на юбилее и познакомлю.
Я тут же воспользовалась свободой и слезла с него. Одернула… Нет, вовремя передумала трогать шорты-юбку, а то и сдернуть можно…
— Ага… В качестве кого? После всего сказанного тобой ему по телефону?
— Ну… — нахал тянул звук «у» и улыбался все шире и шире. — В гамаке хорошо думается… И вообще, сказочница, утро вечера мудренее.
— Ты идёшь в гамак? — сделала я самое невинное лицо.
— Я иду в душ и в кровать. Я предлагал тебе разделить ее со мной, но ты отказалась. Теперь виси сама в гамаке и думай… Хотя что думать, говори правду. Ложь Яшка сам придумает…
— То есть применять ко мне физическую силу ты передумал?
Мои пальцы легли на столешницу рядом с его кулаком. Подняла глаза — пальцы мои Давыдов давно изучил, теперь заинтересовался ресницами, но те не хлопали.
— А я только хотела горлышко прочистить…
— У бутылки?
— Ты меня понял. Предупреждаю про ночь, про утро и про завтрашний вечер. Ору я истошно. Петь не умею…
— Лида, я не понимаю мужиков, которые насилуют баб. Вас столько, что даже при большом желании не перетрахаешь всех желающих. У меня большого желания нет. Это к моему брату. Да и вообще, в этом процессе двое участвуют, иначе это иначе называется… Так что спи спокойно. Если я, конечно, храпеть не буду… Мне никто не говорил, что я храплю, но, может, посчитали это невежливым. Вы же, бабы, народ воспитанный… Так что толкай, бей, не жалей…