Мадемуазель Лидочка, простите мой французский! - стр. 26
— В восемь вечера?
— Мам, в центре жизнь только начинается!
Да, у кого ночная, а у меня просто новая. Неделю я официальная невеста Николая Петровича. Через две недели стану фиктивной женой. Решение принято и обжалованию не подлежит. У меня своя жизнь и буду устраивать ее так, чтобы мне больше никогда не было мучительно больно из-за мужского вероломства.
— Николай Петрович, извините, что на час раньше звоню, — затараторила я в телефон.
Придержала его второй рукой, испугавшись, что телефон может выскользнуть из вспотевшей ладони. Кто мог подумать, что врать страшно на физическом уровне. Весь организм сопротивляется решению мозга. Лжи во спасение не существует. Ложь родному человеку самая страшная вещь на свете.
— Мы тут с Лерой думаем пойти погулять по Невскому…
Чуть не сказала «прошвырнуться». Нельзя использовать подобные выражения, дома говорить нужно исключительно высоким стилем с буквы «Ш».
— Коллекция отснята, нужно отметить…
Вру человеку, заменившему мне целый мир. Не могу сказать правду: давление еще подскочит от необоснованных переживаний за меня, такую растакую дурынду.
— Осторожней там отмечайте, — услышала я стариковский смешок. От него сделалось совсем кисло во рту. — Не поругайтесь.
— Мы чаю выпьем. За чаем я не разговорчивая, — попыталась я рассмеяться через силу.
Вышел хрип, который пришлось прикрыть искусственным кашлем.
— Простыла?
— Нет. Подавилась. Я про платье сказала…
— А про свадьбу?
— Нет. Леру нужно морально подготовить к подобной новости. Я не поздно вернусь. Может, даже с Лерой. Вы же не против, если она с ночёвкой у нас останется?
— Конечно, не против. Даже лучше, если вы вдвоём домой пойдёте. Мне так спокойнее за тебя будет. Пусть она с тобой всю неделю поживет.
— Ну, не знаю… Не согласится, наверное. Давайте я вам завтра с утра позвоню или даже приду. Если разрешите, конечно.
— Нет, не надо. Мне неприятно, когда тебя за мою внучку принимают… Шутка, Лидочка! Неудачная… Не нужно тебе по больницам ходить. К родителям лучше лишний раз съезди.
— Хорошо. Доброй вам ночи, Николай Петрович. От Леры привет.
Никого рядом не было. Только я и серебристый Рендж Ровер. Короткая передышка, и я вызвала следующий номер.
— Послушай, Виталь. Позвони Давыдову. А то как-то не по-человечески получается, — держала я телефон у горящего уха.
Горело все лицо. Так же ярко, как подсветка Казанского Собора. Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву! Решил за всех российских подданных Кутузов, памятник которому возвышался по мою левую руку, отбивавшую барабанную дробь по двери чужого автомобиля. И рассчитал все верно. Чтобы спасти брата подруги, мне нужно сжечь все нервы. Себе и заодно его боссу. Только чего ради? Тысячи в карму?