Мадемуазель Лидочка, простите мой французский! - стр. 103
— Много не надо. Пей достаточно, чтобы оказаться в моей постели… Молча. С тобой, мне кажется, единственная возможная поза — это мордой в подушку, чтобы ты молчала.
— Федя, ты хочешь, чтобы я вышла из такси и пошла домой? Пешком… Я могу. Я пешие экскурсии вела в юности. И вообще мы с дедушкой в центре машиной не пользуемся и в театры ходим пешком.
— Нет. У меня просто доводы закончились.
— Ну так потому что «доводы» пишутся через «о», а твоя фамилия — через «а». Вот и весь ответ.
— Да?
В глазах блеск. Ну да, сейчас…
— Нет. И не спрашивай почему. Просто не хочу и все.
— Сегодня? — не унимался засранец.
— Ну так строить планы на завтра, лишь боженьку смешить.
— И все равно ты будешь моей. Еще не знаю, как, но будешь… — он откинулся на дверь, вальяжно. — Сама прибежишь…
Жаль руки пустые. Будь у него брелок, обязательно бы прокрутил его на пальце. А мне хотелось покрутить своим пальцем у своего виска.
— Размечтался! — выдала с обворожительной улыбкой.
— Так мечтать не вредно, — так и не принял он нормальной позы, уже до предела натянув ремень безопасности.
— Охота пуще неволи… — показала я головой.
— Вот именно. Я начинаю на тебя охоту. Держись, мадемуазель Лидочка!
— Ва-тан? — подняла я аккуратные бровки.
— Еще рано… — подался Давыдов вперёд. Вернее, в бок, к другому окну. — А потом будет поздно, — замер он на полпути, потому что там была я. — Ты свое стоп-слово даже не вспомнишь. Потому что не захочешь, чтобы я останавливался.
Но я остановила. Его руку, которая решила смазать на моих губах помаду.
— Не умеешь ты краситься. Помада не стойкая, — растер он ее между большим и указательным пальцами. — По ресторанам с мужиками действительно не ходишь?
— А помада — это десерт или как?
— Это мучная корочка на японском мороженом моти. Мочи нет смотреть не накрашенные губы. Особенно, когда уже попробовал их на вкус.
— Не смотри.
Ну что я сказала? Зачем? Почему? В моей театральной сумочке помаде места не нашлось…
— Ну вот что ты наделал?! — почти не задала я вопрос и почти не воскликнула.
Нос к носу, глаза в глаза, лишь между губами небольшая прослойка горячего искрящегося воздуха. Даже шепот прозвучал громче гонга. Обеденного? Нет, набата… Что я делаю? Как так случилось, что земля качнулась под ногами, и я оказалась в лапах чудовища, о котором знаю пока только плохое? Я и сама получается жутко плохая, что ли?
— У меня помады нет…
— Еще есть… — потянулся он ко мне змеиным языком. — Чуть-чуть…
Я отпрянула, отвалилась, откинулась на его руки, сцепленные у меня за спиной на манер наручников — намертво.