Люди и куклы (сборник) - стр. 42

– А кто покупатель, Бен?

– Он не назвал себя. По обличью – французский офицер. – Жокей мучился с сапогом.

Сапог наконец сдался и налез на ногу. Жокей встал и притопнул.

Кромов достал часы, взглянул:

– Без двух минут десять. Пора, пошли.

Англичанин надел цилиндр.

Они вышли из жокейской – высокий, начавший полнеть Кромов и маленький сухощавый жокей, – миновали полутемный, идеально выметенный коридор конюшни, жокей толкнул калитку в сплошных деревянных воротах, и они шагнули через высокий порог на залитое слепящим солнечным светом скаковое поле.

Оба зажмурились от яркого света, и, едва глаза привыкли, Кромов увидел, что через скаковое поле к нему, стараясь не спешить, идет мужчина в форме французского офицера. Он показался Алексею Алексеевичу знакомым.

Да это же Петька Воронский! Петька, его однокашник по Пажескому корпусу, всего на год моложе. Почему он во французском мундире?

– Кромов! Алешка!

– Петька Воронский! Как прикажешь понимать сей маскарад?

Англичанин невозмутимо наблюдал встречу старых приятелей: объятия, похлопывание друг друга по спинам.

– Это, брат, не маскарад, – сказал Воронский, двигая полными красными губами. – Ты имеешь честь разговаривать с полковником французской армии.

– Вот как? – Выражение радости от встречи сбежало с лица Кромова. – Маньчжурскую кампанию ты начинал прапорщиком.

– А два года назад получил ротмистра. Ты знаешь, как туго у нас продвигаться по служебной лестнице. Французы сразу оценили меня – по достоинству.

И Петька Воронский подмигнул.

– Поздравляю. – Алексей Алексеевич перешел на французский язык.

– Благодарю. Ну, что же, покажешь своего бесценного жеребца? – Воронский продолжал говорить по-русски.

Кромов кивнул жокею. Англичанин поджал сухие губы и резко дважды свистнул.

Ворота конюшни распахнулись, и двое конюхов вывели на растяжках каракового англизированного жеребца, переливающегося на солнце, словно он был облит глазурью.

– О, хорош! – изумленно протянул Воронский, когда конюхи проводили жеребца перед ним.

Англичанин вскочил в седло, собрал повод. Конюхи разом отстегнули растяжки. Жеребец, сдерживаемый поводом, пошел по кругу упругой рысью.

– Какой шаг, какой шаг! – восхищался покупатель. – Красавец, что твой Нижинский!

Англичанин перевел коня в галоп. Жеребец пошел тротом, четко выбивая ритм сухими, сильными ногами. Мускулатура рельефно выступала под блестящей шерстью.

– Это верно, что ты собирался записать его на приз? – спросил Воронский.

– Верно, – отвечал Кромов. – Это не единственная глупость, которую я мог бы сделать во Франции.

Воронский весело расхохотался.