Любви все роботы покорны (сборник) - стр. 60
Проснулась я у Витьки. Никакой амнезии, конечно. И никакого сожаления. Витька лежал рядом и улыбался. До чего все просто.
Вместе с ним улыбалось мне во весь рот нарисованное на оконном стекле солнце.
– Оно ко мне ночевать приходит, – шепнул Витька. – А если день ненастный, то здесь торчит, дождь пережидает.
Когда уходила, он спросил, нет ли у меня желания заглянуть вечером еще на одну чашечку чая. И если желание таки есть, то я могу взять ключ и сама этот чай вечерком заварить. Поскольку у меня сегодня учебный день до двух, а сам он на работе до шести.
Ключ я взяла. Не раздумывая. Взаимно-ласкательно-проникательные сюжеты завершившейся ночи, даже спрыснутые растворчиком из алкогольных паров и пролетарской усталости, сами напрашивались на повтор. Я бы согласилась и на безотлагательный. Но не вовремя пробудившийся долг шептал про необходимость скорее бежать домой, освежать фасад, начищать зубы и отправиться грызть научный гранит, а с ним и прочие минералы и шлаки.
На улице начинался один из тех противных унылых октябрьских дней, когда мир отображается в монохромном режиме. Жизнь в оттенках серого. В мыслях, однако, царил полный полихромный раздрай. Или я на пороге новой сердечной привязанности, или это… вот, всплыло словечко из школьного курса химии: ингибитор. Точно, ингибитор, замедляющий реакцию выпадения в осадок по причине заброшенности и никчемности. Ну, поживем – увидим. Сердечной привязанности пока, кажись, не вспыхнуло. Но душевный комфорт с биркой в виде ключика от каморки папы Ка… тьфу, и насыщенное телесное удовлетворение определенно присутствовали.
На остановке толпился народ, желающий как можно скорее слиться в едином трудовом порыве со своими офисными стульями. Рабочий базис, как у баб, так и у мужиков, в большинстве своем выглядел внушительно. Эх, помнут меня в транспорте.
Я полезла в карман джинсов за проездным билетом и зацепила мизинцем найденное вчера колечко. А ничего, симпатичное. Буду носить, решила, и надела на палец.
Серость утра стала как бы еще рельефнее. Видимо, там, на немыслимой высоте, солнце зашло за какую-то туманность… Или туманность – это много солнц… Какая разница! Важно лишь то, что сейчас мне предстоит дохнуть мучительной смертью в переполненном автобусе, среди граждан, отрыгивающих полновесный утренний котлетно-сосисочный завтрак. В воспоминаниях заизвивались в грязи модельные девчонки. Уж они-то наверняка не помнят, что такое автобусная давка. Только, поди, из дома выйдут, а там уже колонна поклонников на крутых тачках. Разрешите вас подвезти, разрешите вас подвезти… все безнадежно влюбленные. Эх, мне б такую жизнь!