Любовные драмы сестёр Гончаровых - стр. 13
День тот, поистине значимый в имперской России, – 6 декабря 1834 года, день Николы зимнего, небесного покровителя императора Николая, и праздновался он весьма помпезно. Начинался с торжественного молебна в придворной церкви, а завершался пышным балом. Вся петербургская знать в тот праздничный декабрьский день стекалась к Зимнему дворцу. Улицы и площади близ дворца буквально запружены дорогими каретами с фамильными гербами и гайдуками на запятках.
К слову, Пушкин не счёл для себя возможным явиться в день тезоименитства Государя во дворец. И раздумья свои по этому поводу поведал лишь немому «собеседнику» – дневнику: «Завтра надобно будет явиться во дворец – у меня ещё нет мундира. Ни за что не поеду представляться с моими товарищами камер-юнкерами – молокососами 18‐летними. Царь рассердится – да что мне делать?»
Нежелание ехать во дворец вовсе не в отсутствии мундира, а в самой возможности облачиться в него, столь ненавистного поэту. Вот и свояченица Коко замечает, что Пушкин «сказался больным, чтобы не надевать мундира».
«Я всё-таки не был 6‐го во дворце, – вновь признаётся в дневнике поэт, – и рапортовался больным. За мною царь хотел прислать фельдъегеря или Арнта». Видимо, император Николай всё же смягчился, и ни фельдъегерь, ни лейб-медик Николай Фёдорович Арендт в дом на Дворцовую набережную посланы не были.
А Катенька не устаёт восхищаться: «Бал был в высшей степени блистательным, и я вернулась очень усталая, а прекрасная Натали была совершенно измучена, хотя и танцевала всего два французских танца… Она танцевала полонез с императором; он, как всегда, был очень любезен с ней, хотя и немножко вымыл ей голову из-за мужа, который сказался больным, чтобы не надевать мундира. Император ей сказал, что он прекрасно понимает, в чём состоит его болезнь, и так как он в восхищении от того, что она с ними, тем более стыдно Пушкину не хотеть быть их гостем; впрочем, красота мадам послужила громоотводом и пронесла грозу».
Отдадим должное Екатерине Гончаровой: она наблюдательна, хорошо владеет пером и не ленится это делать, особенно в письмах к старшему брату.
Итак, своим тактом и обаянием Натали в тот вечер сумела отвести возможные неприятности, грозившие мужу.
Катенька счастлива, да и настроение у неё радостное, приподнятое, словно и не было прежних печалей, скучных тягостных дней! Ей хочется говорить, говорить без устали: «Мы уже были на нескольких балах, и я признаюсь тебе, что Петербург начинает мне ужасно нравиться, я так счастлива, так спокойна, никогда я и не мечтала о таком счастье, поэтому я, право, не знаю, как я смогу когда-нибудь отблагодарить Ташу и её мужа за всё, что они делают для нас, один Бог может их вознаградить за хорошее отношение к нам».