Любовницы Пикассо - стр. 34

Джеральд, стоявший рядом со мной, оторвался от своей росписи и задумчиво произнес:

– Нож или роза…

Я видела, как работает его воображение в попытке представить, что округлые лепестки цветка превращаются в лезвия кинжалов.

– Нож, – сказала темноглазая женщина. – Розы – это скукота.

– Уходи, Ирен, – отмахнулся Пикассо.

Она рассмеялась и плавно отошла в сторону; ее шелковое платье, расшитое бусинами, мелодично позвякивало на каждом шагу.

– Дьявольская женщина, – пробормотал Пикассо, хотя я не сомневалась в его намерении, чтобы это замечание было услышано. – Кто вы? – обратился он ко мне.

Я шагнула вперед и протянула руку.

– Сара… Сара Мерфи.

– Американка, – сказал он с дразнящими нотками в голосе. – Мне нравятся американцы, хотя они не спешат покупать мои работы. Ничего, научатся! Вы понимаете?

Он быстро говорил по-французски – как человек, свободно владеющий языком, но я не отставала от него.

– Да, понимаю, и мои соотечественники быстро учатся. Это мой муж Джеральд.

Пикассо повернулся к Джеральду, и они обменялись рукопожатием. Я видела, как мой высокий светловолосый муж слегка наклонился к Пикассо, который был ниже его. Внешне они были совершенно разными, но каждый по-своему красив и полон жизни.

– Мы будем друзьями, – сказал Пикассо Джеральду.

– Чрезвычайно рад, – ответил польщенный Джеральд.

– За работу! – Дягилев нетерпеливо хлопнул в ладоши.

В мастерской кипела бурная деятельность: люди переставляли лестницы, поправляли кулисы; в воздухе витал запах краски и скипидара; шум от криков, пил и молотков делал продолжение разговора невозможным.

Позднее в тот день Пикассо подошел и встал у меня за спиной, пока я рисовала зеленую траву на одной из кулис. Он наблюдал, безмолвный и бесстрастный. Потом он взял мою руку в свою, окунул кончик кисти в черную краску и, не отпуская моей руки, провел единственный черный штрих посреди этой зелени. Один мазок оживил целое поле.

– У вас слишком крепкая хватка. Нужно вот так, – сказал он и поочередно отогнул мои пальцы от рукояти, расположив их в новом порядке. После этой поправки он продолжал держать меня за руку.

Его ладонь была теплой, легкой и сухой. Мне следовало отстраниться, но я этого не сделала. Я продолжала ждать. Но чего? В его прикосновении было электричество и приглашение такого рода… Я не реагировала на такие с тех пор, как влюбилась в Джеральда.

– Не тычок, а течение, – сказал Пикассо и наклонился еще ближе. – Подумайте о цветах, колышущихся на ветру. Посмотрите в следующий раз, когда окажетесь посреди поля. Может показаться, что вы видите прямые линии: траву, древесные стволы, стебли. Но если смотреть внимательно, то нет никаких прямых линий.