Любовница капитана - стр. 58
–– Принцы? – переспросила я. – О каких именно принцах вы говорите?
–– О тех, что уже эмигрировали.
–– Но кто же это, кто? Я ничего не знала!
–– Уехали граф д’Артуа с женой и детьми. В его защиту могу сказать, что его отъезд был следствием прямого приказа короля. Людовик, по-видимому, в глубине души понимает всю опасность своего положения, поэтому негласно возложил на младшего брата право представлять его за границей. А в случае чего – и продолжить династию, ведь д’Артуа – единственный среди трех братьев, кого Бог благословил детьми.
Я ничего не ответила. В то, что принц крови, мой бывший любовник, уехал не из трусости, я вполне верила. Несмотря на всю свою ветреность, он порой мог удивить окружающих твердостью нрава. Скажем, когда умирал от оспы его дед, Людовик XV, и Версаль опустел, охваченный страхом перед смертельной болезнью, юный принц был единственным, кто посетил венценосного старика. Умирающего, дурно пахнущего короля тогда окружали только самоотверженные монахи капуцины. Они же и провели для него последний обряд Причащения Святых Тайн. Каково же было их изумление, когда в опустевших темных королевских покоях они увидели тонкий силуэт 16-летнего юноши и узнали в нем внука короля. Юный граф д’Артуа смело подошел к деду и без всякого страха смерти поднес к губам его покрытую язвами руку… И, кстати говоря, продемонстрировав такое мужество и почтение к предку, он вовсе не заразился!
Отец продолжал:
–– Уехали так же принц Конде с сыном и внуком, их друзья и фаворитки. Семейство Полиньяков – Жюль, Габриэль, Диана – уехало самым первым. Да и граф де Водрейль с семьей…
–– Все мужчины уезжают! – вспылила я. – Они, похоже, совсем забыли о том, что у них есть шпаги, что они могут сражаться!
–– А вы забыли о том, что вашей жизни угрожает нешуточная опасность, что у вас есть сын, на котором тоже лежит печать аристократизма и которого чернь не пощадит!
Я вздрогнула, словно от укуса. Жанно! Разве способны те люди, что побывали здесь недавно, что убили Эмманюэля, пощадить моего ребенка?!
–– Послушайте, Сюзанна. Я доставлю тело вашего мужа в Пикардию и вернусь. Вы откажетесь от должности статс-дамы и попросите прощения у королевы. Она будет огорчена, но поймет вас. Я улажу по возможности финансовые дела, какую-то часть нашей недвижимости переведу в деньги, и мы уедем в Турин, к его величеству королю Сардинии… Вы наполовину итальянка, вам приятно будет побывать в тех краях. Впрочем, я уверен, что мы скоро вернемся.
Я долго сидела задумавшись. Невероятная тяжесть была у меня на сердце, и я не могла бы точно сказать, что именно больше всего меня гнетет: внезапное вдовство, картины залитого кровью Парижа или.... Или слова отца о короле. Какой тон он позволил себе, говоря о Людовике! И ведь вроде бы был прав. Что можно было возразить? Король и вправду удручающе слаб, нерешителен, он не смог спасти лучших своих слуг от рук убийц, он ничего не предпринял, чтобы защитить столицу от бунта и практически добровольно отдал ее в руки революционеров. Разве так король должен выполнять свои обязанности?