Любовница французского лейтенанта - стр. 24

– длинную вереницу таких же счастливых дней, уверенность в своем положении, в порядке, в спокойствии. В цивилизации. Под окном застучали подковы по булыжной мостовой – к морю, не спеша, проехал всадник. Расхрабрившийся ветерок колыхал потрепанные шторы из красного плюша, но на солнце даже они казались красивыми. Все было великолепно. И таким, как это мгновение, мир пребудет вечно.

Послышался топот маленьких копыт и жалобное блеянье. Чарльз встал и выглянул в окно. Напротив чинно беседовали два старика в украшенных гофрировкою «смоках». Один из них, пастух, опирался на палку с крюком. Дюжина овец и целый выводок ягнят беспокойно топтались посреди дороги. К 1867 году еще не перевелись живописные народные костюмы – остатки далекой английской старины, и в каждой деревушке нашлось бы с десяток стариков, одетых в эти длинные свободные блузы. Чарльз пожалел, что не умеет рисовать. Провинция, право же, очаровательна. Он повернулся к своему лакею.

– Честное слово, Сэм, в такой день хочется никогда не возвращаться в Лондон.

– Вот постойте еще на сквозняке, так, пожалуй, и не вернетесь, сэр.

Хозяин сердито на него взглянул. Они с Сэмом были вместе уже четыре года и знали друг друга гораздо лучше, чем иная – связанная предположительно более тесными узами – супружеская чета.

– Сэм, ты опять напился.

– Нет, сэр.

– Твоя новая комната лучше?

– Да, сэр.

– А харчи?

– Приличные, сэр.

– Quod est demonstranduт[12]. В такое утро даже калека запляшет от радости. А у тебя на душе кошки скребут. Ergo[13], ты напился.

Сэм опробовал острие бритвы на кончике мизинца с таким видом, словно собирался с минуты на минуту опробовать его на собственном горле или даже на горле своего насмешливо улыбающегося хозяина.

– Да тут эта девчонка, на кухне у миссис Трэнтер, сэр. Чтоб я терпел такое…

– Будь любезен, положи этот инструмент. И объясни толком, в чем дело.

– Вижу, стоит. Вон там, внизу. – Он ткнул большим пальцем в окно. – И орет на всю улицу.

– И что же именно, скажи на милость?

На лице Сэма выразилось негодование.

– «Эй, трубочист, почем нынче сажа?» – Он мрачно умолк. – Вот так-то, сэр.

Чарльз усмехнулся.

– Я знаю эту девушку. В сером платье? Такая уродина?

Со стороны Чарльза это был не слишком честный ход, ибо речь шла о девушке, с которой он раскланялся накануне, – прелестном создании, достойном служить украшением города Лайма.

– Не так чтоб уж совсем уродина. По крайности с лица.

– Ах вот оно что. Значит, Купидон немилостив к вашему брату кокни{49}.

Сэм бросил на него негодующий взгляд.

– Да я к ней и щипцами не притронусь. Коровница вонючая!