Любовь, страсть, интриги византийских императриц

Иногда ей присваивают номер II, считая Зоей I – Карвонопсиду, вдову Льва Мудрого.

Иногда ей также присваивают номер II, считая Феофано I – первую жену Льва Мудрого. Но она никогда не правила сама, а «наша» Феофано была регентшей несколько месяцев 963 г.

Именно так, в мужском роде, византийцы любили называть свою столицу – Византием город назывался в Античности.

Это то, что известно наверняка; сложно сказать, можно ль доверять сведениям средневизантийских «Кратких представлений из хроник», сообщающим о подобного рода мероприятии относительно женитьбы Феодосия II – а тогда эту процедуру вообще можно отнести к первой половине V в.

Такая архаическая форма слова «внучка» употреблена в переводе.

Вероятно, беневентский герцог Арихис.

У автора – 800 г., он, как обычно, «промахивается» на несколько лет, т. к. Никифор занял престол лишь в 802 г. Верная дата этого происшествия – 807 г.

Хотя первую попытку осуществил чуть ранее него Маврикий. А аккламации продолжались и далее, особенно при первом выходе императрицы из супружеской спальни в баню на третий день после свадьбы, см. далее.

С этой порядковой цифрой мы и будем приводить имя героини третьей главы нашей книги; просто порой Феодорой II считают племянницу Василия Болгаробойцы, одно время правившую самостоятельно. Но ведь и Феодора I, жена Юстиниана, никогда не правила сама – но порядковый номер имеет. «Наша» же Феодора II была регентшей, так что вполне заслуживает порядкового номера. Из-за этого беспорядка и племянница Василия оказывается в различных исследованиях то Феодорой II, то Феодорой III.

У летописца ошибочно – 789.

Всесильные скопцы были порой настолько ненавистны, что хронист Георгий Кедрин сохранил совет некоего Хрисаора вельможе: «Если у тебя есть евнух, убей его. А если нет, купи и убей» («Обозрение истории», 2, 29). Эвнапий Сардиец в IV в. записал: «Евнух (Евтропий, при императоре Аркадии. – Е.С.) господствовал при дворе и, как могучий змей, обвившись вокруг него, все сжимал и стеснял» (отрывок 69). Про одного из императоров острили, что он при своем евнухе имеет большую силу (возможно, речь идет о тех же Аркадии и Евтропии – привожу по памяти, поэтому не могу утверждать точно). Аммиан Марцеллин писал о придворных евнухах в IV в.: «Придворная клика затянула свою старую песню на нашу погибель… причем направление и поощрение исходило от целого скопища евнухов – всегда безжалостные и жестокие, лишенные всяких кровных связей, они испытывают чувство привязанности только к богатству, как к самому дорогому их сердцу детищу» («Римская история», XVIII, 5, 4). Кроме того, они были чрезмерно развратны – несмотря на увечье, а возможно, именно из-за своего рода психического протеста против такового – Кирилл Александрийский в «Обличительном слове против евнухов» пишет, что «они привыкли… развращать женщин рукой и пальцем», а Анастасий Синаит в 66 «Вопросоответе» (был такой жанр у византийских церковных авторов) писал о евнухах: «Даже если у них нет органов для разврата, они все равно могут блудить своими языками». Константин Багрянородный сетовал в Х в., что евнухов во дворце больше, чем мух по весне в овечьем загоне.

Кстати, многие сюжеты ранневизантийского искусства в музее Стамбула, описанные этим автором, совершенно сходны с сюжетами равеннских саркофагов того же времени – Христос с апостолами, воскрешение Лазаря, Даниил во рву со львами и др.