Любовь после развода - стр. 36
— Пусти, я не хочу, — упираюсь ладонями в его грудь. — Не хочу!
— Зато я хочу, — Ершов толкает меня на диван, заламывает руки.
Слышу треск ниток. Чувствую, как по уже голым ногам скользит легкий ветерок, всхлипываю.
Я пытаюсь бороться. Пытаюсь его оттолкнуть, но ничего не получается. Он сильнее. Он навалился на меня сверху. Прижал к дивану. Обездвижил.
Плачу, умоляю его остановиться, но он не слышит.
— Ты моя жена, — повторяет, как заговоренный. — Моя жена! — шипит мне в лицо.
— Отвали! Отвали! — кричу, но он не реагирует.
— Сколько ты с ним? Нравится? Я козел отпущения, значит?
— Убери руки, — шепчу, потому что, кажется, сорвала голос.
— Уберу, не сомневайся.
Его ладонь зажимает мне рот, а дальше…
Минуты растягиваются в часы. По моим венам начинают течь реки ненависти.
Ненавижу. Хочу убить. Сейчас. Сегодня.
Когда все заканчивается, и Ершов меня отпускает, подтягиваю колени к груди. Смотрю на него затравленным взглядом и ненавижу. Так сильно ненавижу!
— Прости, прости, — поднимается на ноги. — Я не хотел, — зажмуривается, а когда открывает глаза, произносит, — ты сама виновата. Сама меня довела. Ты всегда меня доводишь.
Сжимаюсь в комок. Каждая мышца напряжена до предела.
— Ты сама виновата. Из-за тебя не стало нашего ребенка. Из-за тебя. Ты меня довела. Ты всегда меня доводишь.
Молчу. Закрываю глаза и просто жду, когда он уйдет. Он же уйдет?
Слышу его шаги, шум воды в ванной, а потом хлопок входной двери. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем у меня появляются силы встать.
Иду в душ. Долго сижу под льющейся горячей водой и плачу. Хочу кожу с себя содрать, чтобы забыть. Может быть, так получится забыть.
Максим был прав, нужно было писать заявление. Сразу. Я дура. Самая настоящая дура.
Вытираю слезы. Долго смотрю на себя в зеркало, одеваюсь, а потом иду в полицию, чтобы написать заявление.
Вразрез с моими ожиданиями и страхами, никто в отделении не смотрит на меня косо, не выпроваживает, не говорит о том, что если он мой муж, то ничего ему за содеянное не будет.
Меня слушают. Девушка следователь даже предлагает чай.
Мне кажется, я сижу там половину ночи и все рассказываю, рассказываю, когда выхожу на улицу, облегчения не чувствую, конечно, но появляется надежда, что его накажут. Что я не одна. Что он точно поплатится за свои действия.
Утром звоню маме и рассказываю, что мы с Ершовым разводимся.
— Почему? У вас же все хорошо было, Алин.
— Плохо, мам. Давно уже. Он не такой хороший, каким хотел казаться.
— Алинка, — мама тяжело вздыхает. — И что ты делать будешь?
— Сняла квартиру. На работу хожу. Жду, когда нас разведут.