Любовь под прикрытием - стр. 64

Кстати, почему моего любимого плюшевого медведя звали Барашком, сказать не возможно. Придумалось так и всё. Видимо, женская логика уже в три года работала у меня на всю катушку. Многократно выстиранный и восстановленный умелой швеёй «Барашек» с голубой ленточкой на шее до сих пор живёт со мной. Так как больше меня похищать не пытались, пароль пригодился только для электронной почты и банковского счёта. «Барашек_хочет_каши123», набранный английским шрифтом, оказался непосильным для супер хакеров, и потому за всю жизнь меня никому взломать не удалось.

Сейчас, сидя со скованными наручниками руками на неудобном стуле посреди темноты и жары, я тщетно старалась не дрожать и повторяла себе: «Просто сиди, Люба, и жди. Ты ещё жива, а значит, можно будет договориться. Но пока просто жди. Раф тебя найдёт. Или папа. Или полиция...».

* * *

Щелчок, скрип дверных петель, стремительные шаги.

– Посмотрите, какой у нас есть для вас сюрприз, господин Соколофф, – сказал на ломанном английском раскатистый бас. И с моей головы сдёрнули мешок. Свет ослепил меня, всё расплылось жёлтыми и голубыми пятнами перед глазами. Моргая и стараясь свыкнуться с ворвавшимся беспощадно светом, я постепенно рассмотрела перед собой несколько фигур в светлых штанах и туниках, черные головы и экран ноутбука перед собой. А на нём...

– Папа? – выдохнула я.

Никогда не видела у него таких глаз. И военной формы. И кабинета.

– Люба, – хрипло сказал папа. – Ты цела? Ты в порядке?

– Да, я цела. Я ничего не пони... – договорить мне не удалось, кто-то зажал мне горячей лапищей рот.

– Если вы не выполните наших требований, с дочерью можете попрощаться! – пробасил на ужасном английском громила за моей спиной. – У вас два дня.

Крышку ноутбука захлопнули.

Стул, на котором я сидела, развернули одной рукой, и я встретилась с двумя чёрными южными глазами в прорезях балаклавы.

– Английский говорить?

– Да, – шепнула я, прижимаясь к спинке стула.

– Вести себя хорошо, жить. Вести себя плохо, кричать, много говорить, руки-ноги отрежем. И язык.

– Я буду вести себя хорошо! Очень! – воскликнула я с готовностью. – Могу даже полы помыть!

Южноглазый усмехнулся и кивнул за мою спину. Наручники расцепили. Я растёрла затёкшие кисти и осторожно оглянулась. Двое рослых мужчин с явно военной выправкой оценивающе посмотрели на меня. Один сказал что-то на неизвестном языке. Второй ответил. Они гадко засмеялись.

Я поняла, что сижу без обуви, и юбка слишком неприглядно открывает колени. Поторопилась натянуть подол, прикрыть трясущимися руками расстегнутый ворот блузки. А где моя шубка и сапоги? Лучше молчать. Пока цела.