Любовь по-санкюлотски - стр. 42
Естественно, Мария Жоли узнала о том, что произошло на улице Ансьен-Комеди, и это ее крайне возмутило. Она отправила Фабру письмо, в котором сообщила, что полностью порывает с ним. Вот оно:
«Когда я была ослеплена Вами, Ваши манеры и Ваши поступки заставляли меня подозревать, что Вы – человек нечестный. Но я не могла, да и не хотела, заставить себя поверить в это. Следует признать, что Ваше коварство и Ваше злодейство зашли столь далеко, что это даже трудно себе представить. Я более не могу ничего ожидать от такого сердца, как Ваше; я слишком хорошо Вас знаю, чтобы предположить, что в сердце Вашем проснется что-то наподобие чести, что там могут обнаружиться деликатность, честность, эти столь ценные и замечательные качества, обладание которыми Вы с таким успехом умеете изображать, но которых у Вас никогда в жизни не было…»
Получив это письмо, которое навеки ославило его, представив в истинном свете, Фабр д’Эглантин, чтобы забыть про свою подружку, отправился в публичный дом, содержательница которого была одновременно «облегчительницей мошонок и опустошительницей кошельков». И там довел до полного изнеможения трех самых выносливых обитательниц этого пансиона…
Для того чтобы удовлетворять прихоти подобного темперамента, надо было владеть приличным состоянием. А этого-то у актера-автора и не было. И поэтому он использовал любые средства для того, чтобы раздобыть деньги. Революция, о которой столь громогласно говорил его сосед Дантон, показалась ему неожиданной и удачной находкой. Он понял, что, проявив немного ловкости, коварства и нечестности (а небо – свидетель, этого ему было не занимать), он сможет претворить в жизнь свои самые смелые планы. Поскольку терять ему было нечего, он надеялся воспользоваться надвигавшимся смутным временем для того, чтобы обогатиться, поставить в театрах свои пьесы, стать знаменитым и завести таким образом то количество любовниц, которое требовалось его любвеобильной натуре…
В конце 1789 года он вступил в «Клуб кордельеров», членами которого были уже Марат, Шометт, Эбер, будущий «Пер Дюшен», немец Анакарсис Клоотц. В начале 1790 года он был уже секретарем у Дантона. Так началась его политическая карьера.
Он сразу же начал плести интриги, связался с подозрительными личностями и стал использовать в своих целях все связи будущего трибуна. «Его судьба несчастного актеришки, – писал Руссель д’Эпиналь, – сделала из него человека, который хотел все попробовать, все посметь. Для него мир был огромным театром, и он пытался сорвать аплодисменты. Он хотел, не испытывая при этом ни малейшего угрызения совести, стать именно таким типом бессовестного политического деятеля во всей его неприглядности»