Любовь – не повод для иллюзий - стр. 22
- Так же нельзя, - стонет он, наконец, срываясь во всхлип. – Это уже слишком… Так…. Нельзя поступать!
Хватит для начала... Сзади слышится щелчок, как от открытой крышечки или флакона. Миг - и его горящего зада касается крепкая ладонь, ложится на ягодицы и оглаживает, смазывая чем-то масляным, с неярким приятным запахом, ласкает пальцами, поцарапывает горящую кожу ногтями, потирает впадинку кончиками пальцев, смазывая снова, снова и снова, скользит внутрь и наружу, расширяя вход. Черт, туго-то как... Наконец, что-то твердое и горячее упирается в анус, и губы, безжалостные губы, умело ласкающие его ухо, выдыхают прямо во влажную чуткую раковинку:
- У моего партнера есть поговорка, Глеб… - тот замирает на миг, и вскрикивает в голос, когда Игорь пронзает его, вламывается напористо и крепко, придерживая трепещущие бедра. – Победителей не судят!
С губ сорвалось шипение, плавно перешедшее в глубокий стон. Задница саднила после порки и пульсировала болью там, куда методично вбивался горячий твердый ствол, но Глеб не мог себе соврать – было хорошо. Охуенно хорошо! Так хорошо ему ни с кем из его подружек ни разу не было. Игорь просто пришел и взял что хотел. Каким-то немыслимым образом он почувствовал в Глебе жажду, чтобы так оно и случилось, глубоко скрытую усталость всегда быть сильным, быть всем опорой и жилеткой, без права на ошибку и на слабость. Игорь был с ним жестким, но не жестоким. Он не устраивал БДСМ-шоу в духе «раб-господин», не засовывал в него подручных предметов и не сыпал похабными комментариями. Он вообще практически не говорил, за исключением нескольких фраз в самом начале, после которых Глеб задохнулся от боли первого проникновения и какое-то время тонко постанывал, почти скулил, мелко дрожа всем телом. Игорь не двигался больше, только крепко сжимал его бока, не давая увернуться, и слегка покачивал бедрами, растягивая его. А потом был новый толчок и новый вскрик, ещё, ещё и ещё, пока саднящая распирающая боль не смешалась с таким кайфом, какого Глеб раньше никогда не испытывал. Его собственный член стоял как каменный, пульсировал, яички поджались и готовы были лопнуть, прямо на следующем толчке! Нет, вот на этом… вот сейчас…
Игорь снял с него повязку, и Глеб заморгал, щуря отвыкшие от света глаза. Внутренний дворик был пуст, во всем здании «N*» не горело ни единого огня, и только луна сквозь застекленный потолок равнодушно омывала светом пару, тесно слившуюся у окна. Глеб поневоле встретился взглядом с собственным отражением в оконном стекле и поразился тому, как горят его глаза. Он не заметил, когда Игорь успел снять с себя рубашку, но когда устал выгибаться и прилег грудью и щекой к холодному мрамору подоконника, то, обернувшись, увидел широкие плечи и крепкие руки, сжимающие его бока, и что-то тепло ёкнуло внутри. Глеб облизал губы, застонал громче и замер на самой границе опустошающего оргазма, нетерпеливо подрагивая, предвкушая, вот-вот… ну же…