Любовь к таинственности, или Плохая память - стр. 39
– Кто здесь?
Грянул выстрел. Звук был громким, но его тут же сильным порывом ветра отнесло далеко. Борис Михайлович упал, схватившись за грудь, не успев понять, откуда взялась боль. Попытки встать заканчивались неудачей, боль становилась сильней, охватила слабость, наступала темнота. Только запах земли и травы бил в ноздри – это был запах жизни, вечной жизни. И вдруг в его голове отчетливо пронеслась мысль: он умирает. И он выкрикнул:
– Помогите!
Ему казалось, будто он перекричал ветер, но на самом деле Борису Михайловичу всего-то и удалось, что пошевелить губами.
– Чего это тут? – долетел до него голос няньки.
– Помогите… – еще раз пошевелил занемевшими губами Борис Михайлович, прижимая к ране на груди ладонь, словно хотел не дать жизни вылететь через дыру в его теле.
Нянька в длинной ночной сорочке, в накинутой на плечи шерстяной шали походила по двору, послушала ветер, но так и не поняла, что это был за громкий и резкий звук. Зевая, она ушла в дом.
Два милиционера из уголовного розыска прибыли на машине с Федором Михайловичем, который и вызвал их. Один лет пятидесяти, седой, с пышными усами, слегка располневший, явно крестьянского происхождения. Второй лет тридцати, худой и высокий, с приятным, но изможденным лицом, с провалившимися щеками. Они осмотрели тело убитого, потом сад и двор, пришли на террасу, где собрались и сидели в напряженном молчании обитатели дома. Не было только Ирины – распухшее после побоев лицо и, как следствие, стыд заставили ее сидеть в комнате. Молодой милиционер сел за стол, раскрыл планшет, достал лист бумаги и карандаш, приготовился писать.
– Я гляжу, вы тут на отшибе живете… – вытирая платком околыш милицейской фуражки, проговорил седой, пока молодой коллега готовился к составлению протокола.
– Да, поблизости никого нет, – сказал Федор Михайлович.
– Кто обнаружил труп?
– Я, – вскочила с места перепуганная кухарка.
– Как обнаружили? Расскажите подробно.
– Ну, это… – разволновалась женщина, – пошла луку зеленого нарвать… рву, значит, рву… и тут голову подняла… а там человек лежит. Думаю, кто ж такой? И к нему тихонечко подхожу… Вижу, Борис Михайлович…
Физиономия кухарки сморщилась, раздался рев.
– Позвольте мне сказать, – подал голос хмурый Федор Михайлович. – Она испугалась и стала кричать, я как раз умывался, побежал на крик. Ну а потом… увидел брата.
– Ваш брат убит, – на этот раз заговорил молодой милиционер, глядя на всех исподлобья. – Кто-нибудь слышал выстрел?
Промолчали все, кроме няньки:
– Я слышала. Не спится мне, вот и услыхала. Вышла поглядеть, чего тут грохнуло, а никого не было. Ну, я и пошла к себе.