Любомор - стр. 56
Как же картина очутилась здесь? Неужели у подруги получилось проникнуть в высшие слои? Или она просто удачно продала одну из работ на ярмарке? Обида кольнула за ребрами: Власта могла бы спросить разрешения или хотя бы поделиться новостью. А впрочем… Она наверняка беспокоилась, что Тьяна будет возражать и ругаться. Это же не фрукты в вазе, не улочка Вельграда на рассвете, а её портрет – тем более, такой неудачный.
Да, Тьяна точно бы стала возражать и ругаться.
Может, зайти и как-нибудь испортить картину? Или попросить Мару выбросить ее? Поразмыслив, Тьяна махнула рукой и пошла дальше. В конце концов, в комнате так много полотен, что работа подруги просто теряется на общем фоне. Да и узнать человека на портрете невозможно: у Власты широкие мазки.
Успокоив себя, Тьяна открыла дверь третьей комнаты, вдохнула аромат тканей, пудры и лаванды, включила свет – и тихо ахнула.
Просторная гардеробная, отделанная темным деревом, выглядела одновременно старинной и новой. На полу лежал ковер кремового цвета. Одна из стен была полностью зеркальной, вдоль других высились шкафы с витражными стеклами. Тьяна распахнула один – навстречу пеной хлынули пышные юбки. Заглянув во второй, она сразу захлопнула дверцы – внутри висели купальные костюмы, до того короткие, что Тьяна почувствовала неловкость. Снизу, на полках, стояла обувь: от лаковых туфель с каблуками-рюмочками до немыслимых высоких сапог, состоящих, казалось, из одной шнуровки. Скинув свои сумки на пол, Тьяна растерянно огляделась. Она не то чтобы не любила наряды – просто с детства приучила себя относиться к ним спокойно. Модничать было некогда и негде: Тьяна росла на ферме, ухаживала за курицами и садом. Да и денег лишних не водилось: семья выплачивала долги отца, прогоревшего на нескольких сделках. Свадьба с Велимиром должна была поправить дело. Интересно, что скажут родители, когда узнают о его смерти? Дедушка бы точно воскликнул: «Слава Хозяину!». Тьяна усмехнулась и, глянув в зеркало, поправила галстук. Будь ее воля, она пошла бы в клуб в форме. В ней Тьяна, по крайней мере, чувствовала себя собой. Открыв третий шкаф, она достала черное платье с заниженной талией, приложила к груди и кивнула: неплохо. Теперь надо было подобрать аксессуары.
Центральное место в гардеробной занимал массивный комод из красного дерева, заставленный шкатулками и флаконами. Среди них выделялся один, выполненный в виде перламутрово-белого цветка. Тьяна тотчас узнала свои любимые духи. Ее пузырек, оставленный в Погребе, был простым, а этот – коллекционным. Тьяна видела рекламу в «Вельградских временах»: парфюмерный дом выпустил всего пятьсот таких флаконов – для постоянных клиенток. Положив платье на бархатный пуф, Тьяна шагнула к комоду, и тут в комнату легкой походкой вошла женщина. Серебристые волосы, постриженные короче, чем у Тьяны, придавали лицу юный и чуть взбалмошный вид. Багряное платье струилось до пола, перехваченное крупным металлическим поясом, а к бедру, словно диковинное дополнение, был прижат золотой револьвер. Дуло смотрело вверх – на Тьянину шею или лицо.