Люблю тебя до смерти - стр. 48

Трогаюсь, пристраиваюсь в хвост автобусу.

Дворники мерно вжикают по стеклу, смахивают снежинки.

Слушаю песни о зиме, пытаюсь отвлечься Стягиваю шапку, бросаю ее на сиденье и встряхиваю волосами.

Я почти уже верю маме. Что Илья дьявол, и гореть ему в аду. Ей виновный нужен, ей так легче. Может, и мне тоже поможет.

Паркуюсь возле черных железных ворот.

Народ нехотя выползает на улицу из теплых салонов. 

Я сижу.

Не хочу выходить.

И возвращаться некуда, мой маршрут сегодняшний опять до бара, видимо.

Стараюсь не смотреть на сборище у автобуса, кошусь в другую сторону.

Считаю машины.

И взглядом натыкаюсь на желтую такси с шашечками.

Оттуда с венком в руках выходит Илья.

Не сдержавшись, громко хмыкаю.

Впиваюсь взглядом в него и не понимаю, чего он приперся.

Он же выставил меня.

Еще и так грубо, как случайную девку.

Он идет к моей машине.

Сижу, не двигаюсь, считаю его шаги. Рассматриваю его высокую фигуру. Русые волосы в снежинках. Дорогое черное пальто, распахнутое, и под ним белоснежный свитер.

Я в какой-то миг всерьез верила, что этот мужчина станет моим навсегда, и мы поженимся.

Я и он - такими реальными казались, единственной правдой.

Он равняется с машиной. Наклоняется, и костяшками стучит в стекло.

Отворачиваюсь.

Мне утром хватило.

Смотрю на свои пальцы. На безымянном колечко поблескивает. Он в прошлый новый год мне его подарил, когда в институт пришел с красным мешком, как дед мороз.

И весь год я кольцо не снимала, на что-то надеялась.

Он снова стучит в окно, по ту сторону глухо зовет:

- Ир. Открой.

У меня дежавю, ночью я о том же самом просила, под его дверью ночевать собиралась, если не впустит.

Но хватит, он прав, он правильно сделал, что выставил меня вон.

Конец это.

- Пошел к черту, - говорю одними губами. Добавляю музыку, его голос заглушаю.

Щекой касаюсь руля и прикрываю ресницы.

Сейчас он уйдет.

А я полежу пять минут, соберусь с силами. И тоже поеду.

Не останусь.

Не хочу.

Мысленно отмеряю секунды.

На семьсот тридцатой открываю глаза.

И дергаюсь в кресле, торопливо нашариваю ручку и вываливаюсь из машины.

У автобуса толпа. Гул голосов, как рой пчел, из него выделяется мамин крик: 

- Мерзавец! Ублюдок! Хватило совести прийти!

От венка остались одни лохомтья. По спине она Илью отлупила или по голове - он невозмутимо стоит в стороне, сложив руки за спиной, пока остальные успокаивают маму, делает вид, что проклятья не ему адресованы.

Опираюсь на дверь.

Ловлю его взгляд.

Мне так не хочется осозновать, что мы попробовали, и не получилось.

Он же такой...мой, вопреки папиным раскладам судьбы.

Он, помедлив, шагает к моей машине.