Люблю тебя до смерти - стр. 28

В моего Илью.

8. Глава 8

полгода назад, декабрь

ИЛЬЯ

На улицу она вылетает как была, без куртки.

Началась метель, ветер воет, закручивает снежинки.

- Ира, - хватаю ее за руку. - Стой. 

Она разворачивается и замахивается.

Стою и терплю пощечины, лицо и так разбито, она лупит ладонью, по запекшимся ссадинам, и кожа влажнеет. Это снова кровь, или снег, может, и слезы, она плачет.

Может, я тоже.

- Ты же врешь, да? - спрашивает она, переводя дыхание. - Это шутка. Папа дома.

У нее в кармане играет телефон. Мать звонит, а она трубку боится взять, ей страшно, что я правду сказал.

И лучше бы я психопатом оказался, вздумавшим так шутить. Но была авария, и машина горела. В руке от плеча до запястья ноющая боль, мокро.

- Я его пытался из машины вытащить, - в носу щекотно, и на губах привкус железа. Вытираю лицо. - Она загорелась. И дверь заела. И моя куртка загорелась. Меня оттащил кто-то, я не знаю. Ира...

- Закрой рот! - выкрикивает она. В голосе слезы звенят, ледяной ветер треплет ее волосы, швыряется в нее снегом. - Я домой, - она скользит, едва не падает, от моей протянутой руки отшатывается.

Несется на выезд со двора.

- Любимая, - нагоняю ее на освещенном проспекте. Полночь, буран, машин почти нет. - Ты заболеешь, - стягиваю куртку, не помню чья она, как оказалась на мне. 

Набрасываю ей на плечи и смотрю на обгоревший, в черных лохмотьях, рукав свитера.

Была авария, и был пожар.

- Забоелею? - она размахивает руками и голосует, куртка валится ей под ноги. Черные волосы растрепаны, она подскакивает на месте, ее всю трясет. - Я еду к маме. Нет, в больницу. Он поправится.

- Он не поправится, Ира.

Она не слышит меня, блестящие дорожки слез на ее щеках льдом становятся, она моргает ресницами в снежинках и щурится на дорогу.

На нас несется белая иномарка.

За руку оттаскиваю Иру с дороги.

Машина сбрасывает скорость, сворачивает, тормозит неподалеку от нас.

- Да хватит, Илья! - она вырывается, пытаюсь прижать к груди, она не дается. - Не трогай меня!

Хлопает дверь, и на улицу выходит Андрей.

Смотрю на друга. Он в одном костюме, без галстука, равняется с нами и потирает руки на ветру.

- Сказал, да? - он смотрит на Иру, и я вспоминаю.

Там, на светофоре, мы вместе были, я ему звонил, кажется, и он приехал, и это его куртка, под ногами у Иры валяется.

- Вы как? - друг ежится, отмахивается от летящего в лицо снега. - Помощь какая-то нужна? С похоронами там...

Ира к месту примерзла, замороженно пялится на него и молчит. В кармане у нее разрывается телефон.

- Нам надо куда-то, - оглядываюсь по сторонам, в больницу или к матери ее ехать, сам не знаю, и мысли путаются, цепляюсь за то, что помню. - Ты пил?