Любить зверя - стр. 23

Я зашла в интернет и поискала информацию о скитах и староверах в нашей местности. Дима не соврал, такие тут водились. Никто точно не знал, где они находятся, но, по рассказам стариков, километрах в тридцати от Мухобора располагалась деревня староверов. Якобы люди бежали в леса после раскола русской православной церкви ещё в семнадцатом веке. С тех пор они там и жили уединённой общиной — без связи с внешним миром, по своим строгим правилам, очень закрыто. Женились только на своих, рожали в лесу, умирали в лесу. Я поёжилась. Наверное, выродились подчистую за триста лет кровосмешения.

А вот монахи-отшельники могли быть и современными. На Севере монастырей много, некоторые братья предпочитали жить обособленно. Кое-кто давал обеты — например, обет молчания…

Отвлёкшись от чтения, я увидела зелёные глаза, которые внимательно меня рассматривали из-под светлых пушистых ресниц.

— Привет, — вырвалось у меня. — Как ты себя чувствуешь?

Он ничего не ответил. И даже хуже — я не прочитала в его гипнотических глазах ни единой мысли. Необычное ощущение, как будто разговариваешь с глухим. Может, он знал только церковнославянский? Божий праведник мой прекрасный, свете тихий моей души, как говорила великая русская поэтесса.

Я подошла к нему и уже привычно коснулась горячей щеки костяшками пальцев. Он резко отдёрнул голову, словно моё прикосновение было ему противно.

Обидно!

Я сдержанно сказала:

— Мы с Димой Истоминым… Это мой друг, он ветеринар… Короче, мы вытащили пулю из твоего живота. Вроде там ничего не задето, жить будешь. А дырка в плече чистая, затягивается потихоньку.

Он рывком сел на диване и спустил ноги на пол. Игла выскользнула из вены, на сгибе локтя появилась кровь. Вот же неугомонный кадр!

— Стоп-стоп-стоп! — я наклонилась и схватила его за плечи. — Куда это ты собрался? Ты забыл, что у тебя нога сломана? Ты никуда не сможешь уйти.

Он откинулся на спинку дивана — но не потому, что передумал бежать, а чтобы я перестала его удерживать. Медленно выдохнул сквозь зубы. Ему явно не нравилось, что я его трогала. Он этого не сказал, но я и без слов почувствовала, считала язык тела. Обычно мужчины от меня не отшатывались с такой нескрываемой антипатией.

Я демонстративно убрала руки назад:

— Извини, но я была вынуждена к тебе прикасаться. — И добавила, наблюдая за выражением его лица: — Вчера я тебя помыла — всего, с ног до головы. С тебя столько грязи сошло, что пришлось несколько раз менять ведро с горячей водой. Такое ощущение, что ты не мылся года три.

Он промолчал. Даже взгляд не поднял. Осматривал свою ногу, зафиксированную между дощечками. Бинт уже растрепался, надо бы поправить.