Любимый с твоими глазами - стр. 16
Я не могу. Извините. Возможно я совсем не взрослая, возможно все еще та идиотка, но даже принципиальность и желание доказать обратное не заставят меня остаться в этом проклятом зале…Нет, увольте.
Тяну сына за руку, а второй срываю его рюкзачок — вопит тут же.
- Мам, ну аккуратней! Там же Молния!
Мне некогда объясняться. Я кидаю на стол пять тысяч — следует, естественно комментарий:
- Ты много положила…
Давид, блин! Не сейчас! Хватаю его на руки и разворачиваюсь было в сторону выхода на террасу, а в этот момент Олег делает на нас шаг. Ну нет! Не смей к нам приближаться. Выставляю в него указательный палец и застываю на пару мгновений, тяжело дыша. Он останавливается тоже. Не на меня смотрит — на Давида. Высчитывает? Сравнивает? О боже! Нет!
Срываюсь с места и почти несусь на выход через террасу — он снова наступает. Ты что, придурок?!
- А ну стой на месте! - грозно встревает Давид, вцепившись в свой рюкзак, - Не подходи к моей маме, она не хочет! Я уже одному навалял, у меня сил и на тебя хватит! Стой!
И он снова замирает. Сейчас я даже благодарна за то, какой мой сын сам по себе — я, боюсь, и за сто лет не научусь давать так отпор и останавливать всяких козлов одним взглядом.
Олег
Он так по-взрослому на меня смотрит, что я теряюсь, если честно. Мелкий еще, но взгляд настолько осознанный, прям сразу парализует. Да, вру. Меня бы парализовал любой взгляд моего ребенка, о котором я знать не знал, а теперь вижу, и меня, как по башке шарахнули. Такой же диссонанс и потерянность — в ушах еще дико звенит, все кружится как будто. Я только его вижу. Точнее то, как Алиса его уносит — палец, зараза, показывает. Мне. Смотрит ведь точно на меня и выставил, как король, которого несут на руках. Нет, не так. Он гордо позволяет себя нести — ближе к правде. Отвлекается лишь на миг, чтобы схватить с подноса официанта пирожное, бросает ему что-то вроде:
- Она много положила, так что это мое!
И снова выставляет средний палец — Алексей рядом начинает ржать. Это меня немного приводит в чувства. Я на него смотрю зло, даже не скрываю этого, а он лишь улыбается и мягко подталкивает жену к дальнему столику. Понятно, боится, что я что-то ляпну? Правильно делаешь, что боишься. Если надо — еще как. Потому что это мой сын. Я знаю. Мне не нужно считать, не нужно сопоставлять — он мой. Все, что я сейчас делаю, это вспоминаю каждую черту его лица. И ее лица тоже. Особенно то, как Алиса выставила в меня палец — не подходи, убью.
Черт возьми…
В общем, в двух словах завтрак не задался. Мы только приехали из Москвы, решили зайти, чтобы не готовить. В Туле мы больше не живем, точнее как? Мы с Аленой не живем, а мама, как посадили моего непутевого брата — еще как. Сбежала из Москвы, чтобы ближе было ездить и передачки ему носить — как по мне просто фантастическая тупость. Я с братом больше не общаюсь. Он злится на меня за то, что я его не откупил, хотя мог. И мама злится. После этого наши отношения сильно испортились, а отсутствие внуков только наложилось. На протяжении шести лет она трахала нам с Аленой мозг, и самое смешное — винила во всем Алису. Я уже заколебался это слушать, поэтому честно? Даже рад, что она уехала обратно домой. Купил ей новую квартиру, теперь она живет хорошо, но далеко от меня, а значит и я хорошо живу. Как ни печально, но это факт.