Любимый с твоими глазами - стр. 15
- Разговаривай нормально. Здесь ребенок, еще раз повторяю.
- Да мне насрать! Я…
БАМ!
«Легким» движением руки, тарелка борща падает прямиком на него, а я аж застываю от шока. Давид напротив улыбается. Он мило хлопает глазками, а потом тянет:
- Ой, простите. Я, кажется, и правда слишком маленький. Не справился с управлением.
Нет. Серьезно. И откуда ты такой взялся? Хочу спросить, а потом вспоминаю — чудо ты просто. Мое «невозможное» чудо.
3. Глава 3. Нюансы
Примерно так я и попала в ситуацию, достойную какого-то нибудь слезливого, романтического фильма. Хотя нет, не так. Что тут плакать? В пору ржать до слез, если двое мужчин-предполагаемых отцов моего сына, которых при этом здесь быть не должно в принципе — вон стоят. Таращатся на меня, как придурки, а я луплю на них в ответ.
Нет, не верю. Такого просто быть не может! Это же что-то из области совершенно дурацкой, даже, я бы сказала, тупой фантастики. Поэтому да, я себя незаметно щипаю — больно. Не сплю. Это правда. Вдруг все вокруг становится таким, каким я видела в своем кошмарном сне, хотя, если честно, такого мне никогда и не снилось. Я часто представляла себе, что встречу Олега, но уж точно не так. В уравнении никогда не было ни Леши, ни этой чертовой Алены-теперь-жены.
- Олег, ну ты чего встал? Проходи уже и…
Голос Алены я узнаю из тысячи, как и ее в принципе, не смотря на то, что теперь она брюнетка и носит каре. А сейчас еще и замирает, вдруг став невольным пленником этой сюрреалистичной мизансцены.
Ее прерывает внезапно ворвавшийся поток светлой, кучерявой энергии — я сразу понимаю, что это Лешины дети, и еще понимаю — да. Он не отец Давида. Они совсем-совсем не похожи, к сожалению. Два мальчишки помладше немногим моего, кучерявые, как Пушкин, а еще светленькие, белесые такие. Леша в детстве был таким же — мой не такой. То есть вообще. И волосы у него темные, прямые и глаза у него не зеленые, а синие. Чертовы синие глаза…
Ох боже.
- Мальчики, прекратите себя так ужасно вести и…О господи! Алиса?! - Соня заходит следом, а я уже стонать готова от этого полного абзаца — что происходит?!
Нет! Серьезно! Что. Происходит?! Не хватало только…
- Олег, я думаю, что нам…
Конечно. Ну конечно! Последний участник моего кошмара в здании — бывшая свекровь. Она застывает в дверях, а потом смотрит на моего сына — и это, скажу я вам, последняя, чертова капля.
- Давид, мы уходим.
- Но как же десерт?
- Я сказала — сейчас!
Да, подрыкиваю, и да, я знаю, что веду себя абсолютно несправедливо и глупо — нельзя срывать на ребенке свою злость и смятение на него перекладывать, а еще нельзя бежать, раз попалась. По-взрослому было бы сесть за стол и продолжить есть, как ни в чем не бывало, но это выше моих сил.