Любимые забавы папы Карло - стр. 32

– Во, точно! – обрадовался Антон. – Ну и скажите, кого мне там играть было? Ее мужа? Он старик! Брата? Так его в начале убивают.

– У Анны не было брата, – со знанием дела заявил Костя. – Только любовник, Вронский, супруг Каренин и маленький сын.

Хренов заморгал.

– Да? Ты что-то путаешь. Имелся брательник, его на войне убили, ну той, с Наполеоном.

Я вздохнула. Может, Хренов имеет в виду Петю Ростова из романа Льва Николаевича Толстого «Война и мир»?

– Нет, – вдруг ожил Костя, – эта роль не ваша, маленький эпизод! Если уж мы говорим об «Идиоте», то вам следовало браться за основного персонажа, Гринева!

– Кого? – захихикала Ника.

Костя с укоризной посмотрел на гримершу.

– Ну ты даешь! Классику знать надо наизусть. Был там такой парень, служил офицером, познакомился с Емельяном Пугачевым, влюбился в дочку своего начальника, она потом его из тюрьмы вытаскивала, к императрице ездила.

– Это «Капитанская дочка», повесть Пушкина, – сообщила Катя.

Хренов и Костя переглянулись, засмеялись, потом Антон сказал:

– Поймать нас хочешь, шутница! Повесть Пушкина! Всем же известно, что он стихи писал!

Освободилась я ровно в десять и с чувством выполненного долга пошла вниз. Перед тем как покинуть «Останкино», я решила вознаградить себя чашечкой кофе и куском торта. Получив капуччино и ломоть «Наполеона», я уселась за столик и стала отковыривать ложкой торт. Тесто оказалось твердокаменным, а крем приторно-сладким. Ладно, будем считать, что первая рабочая смена прошла почти удачно, хотя я устала, как ломовая лошадь. Странно, вроде я ничего тяжелого не делала, а ноги словно свинцом налиты.

Рот стала раздирать зевота. Не доев лакомство, я доплелась до машины, кое-как дорулила до дома и плюхнулась в кровать. Глаза захлопнулись, тело расслабилось, голова утонула в подушке. «Вот отдохну полчасика и займусь делами», – промелькнуло в мозгу.

Разбудил меня противный писк будильника. Я приподняла голову и увидела, как Олег, кряхтя, встает с кровати.

– Который час?

– Спи, – шепнул муж, – только шесть.

Я села.

– Шесть чего?

– Утра, – зевнул Куприн.

Я попыталась сгрести мысли в кучу. Шесть утра?

– А какого дня?

– Сегодняшнего, – хмыкнул супруг.

– Число назови!

Куприн подошел к двери, взялся за ручку, обернулся и тихо ответил:

– Седьмое августа, две тысячи…

– Спасибо, год я помню.

– Уже хорошо, – кивнул муж, – положение не столь безнадежно, как казалось вначале. Продолжаю: тебя зовут Виола, фамилия Тараканова, под именем Арины Виоловой ты пытаешься писать детективные романы. Говорить, сколько тебе лет?

– Не надо, – буркнула я, нашаривая тапки.