Люби меня по-немецки - стр. 60
"- А ещё ты хочешь провести ночь с фашистом!"
"- Ещё чего! Только через мой труп!"
"- Ой ли! А кто изучал его пресс сквозь мокрую рубашку и фантазировал?"
"- Ты спятила? Не было такого!"
- Ты что-то сказала? – оборачивается на меня мама и ощущаю себя полной идиоткой. Теперь я веду диалоги с мысленными подругами. Просто чудесно.
Когда иду мимо комнаты Вики, невольно приостанавливаюсь и прислушиваюсь к звукам за дверью – какого дьявола они так долго? Да за это время можно отрезать и пришить новую ногу!
Не знаю, что именно мной руководствует в этот момент, но неожиданно для самой себя толкаю дверь и, войдя в роль, собираюсь разразиться стенаниями: "как ты мог, подлец, на моих же глазах!" – но вдруг вижу, как Курт, заложив руки за спину, со скучающим видом изучает мазню Вики, которую она почему-то называет картинами.
- А вот это я рисовала Эйфелеву Башню на закате. Сейчас, застряла, - наклонившись неприлично низко, сестричка тянет из ящика стола картину, и в этот момент Рейнхард оборачивается на меня:
- У твоей сестрёнки настоящий талант.
- Да, я сегодня оценила, - не свожу глаз с обтянутых узким платьем буклок, мечтая разбежаться и ка-ак...
- Идём, Ульяна, ты же продрогла. Олег, и вы пойдёмте, - мама приобнимает нас обоих за спину и выводит из комнаты. Уже у входа оборачивается: - Викуля, тебе точно не нужна помощь Димы?
- Нет, спасибо, всё уже прошло, - сквозь зубы цедит двоюродная сестра, и я впервые задумываюсь, а точно ли мы родня? Или гены хитрожопости при делёжке Боженькой все моей младшенькой достались?
Мама заводит нас с Гансом в гостевую комнату и, многозначительно кивнув на комод: "там сухая одежда, полотенца, постельное бельё" – спешно ретируется, закрыв за собой плотно дверь.
Оставшись с ним один на один почему-то сразу теряюсь, но стараюсь не подавать вида.
Выдвинув ящик комода, вытаскиваю цветастый свитер тёти Тамары, в котором она вот уже лет пять как окучивает в саду гладиолусы, и следом достаю какой-то безразмерный балахон неизвестного происхождения.
- Вот, надень, у тебя рубашка... мокрая, - стараясь не смотреть на просвечивающиеся сквозь влажную ткань кубики пресса, сую ему в руки балахон и чересчур эмоционально киваю на узкую дверь в конце комнаты: - Ванная там, иди.
- Спасибо, но не нужно, рубашка скоро высохнет. Тётя Тамара обещала зажигательные танцы, будет жарко, - и легонько подталкивает к двери ванной меня: - А ты иди, прими горячий душ, сопливые девчонки меня не заводят.
Это что, шарада такая? Сопливые – в смысле, сопливо-юные, как Вика или сопливые…