Лучшие истории о невероятных преступлениях - стр. 49

– Нет, он не признал, что именно его выстрел убил вашего отца. Вот в чем проблема.

Полковник Маркуис быстро и кратко изложил суть дела.

– Так что, как видите, нам придется привлечь к ответственности Уайта или, как говорит инспектор, лишиться разума. Знаете ли вы еще кого-нибудь, кто, вероятно, желал бы убить вашего отца?

– Нет. Наоборот, общественность его любила. Наверняка вы слышали, каким снисходительным он был. Он никогда не испытывал враждебности ни к одному из осужденных.

– А в частной жизни?

Ида удивилась:

– Частная жизнь? Ради всего святого! Разумеется, нет! Конечно, – она помедлила, – иногда… ничего страшного в том, что я говорю об этом… Порой с ним было трудно. Я имею в виду, отец всегда придерживался твердых гуманистических принципов и пытался сделать мир лучше, но порой мне хотелось, чтобы он был менее мягким в суде и на банкетах и более гуманным дома. Пожалуйста, не поймите меня неправильно! Отец был замечательным человеком, и не думаю, что он хотя бы раз в жизни сказал нам недоброе слово. Но отец любил читать лекции, снова и снова – своим ровным, спокойным голосом. Полагаю, это было для нашего же блага.

Впервые Пейдж осознал, что либеральный и снисходительный судья Чарльз Мортлейк мог быть сущим кошмаром для близких. Полковник Маркуис посмотрел на Трэверса.

– Вы согласны с этим, сэр Эндрю?

Трэверс с трудом отвлекся от собственных мыслей. Он взял со стола маленький пистолет «Браунинг» и вертел его в руках.

– Согласен? С тем, что у Мортлейка есть враги? Определенно.

– Вам нечего к этому добавить?

– Мне есть что к этому добавить, – резко произнес Трэверс. Голос его немного охрип. – Значит, это из него был сделан второй выстрел? Что ж, это меняет дело. Я не знаю, виновен ли Уайт. Но понимаю, что теперь не смогу его защищать… Видите ли, этот «Браунинг» принадлежит мне.

Ида Мортлейк издала восклицание. Трэверс с любезным видом потянулся в нагрудный карман, вынул бумажник и показал лицензию на ношение оружия.

– Если вы сравните серийные номера, – добавил он, – то заметите, что они совпадают.

– Вы собираетесь сознаться в убийстве? – спросил Маркус.

Улыбка Трэверса стала шире и теплее.

– Господь видит, я не убивал его, если это то, о чем вы подумали. Судья мне действительно нравился. Но это непривычное для меня положение, и не сказать, что приятное. Я узнал это оружие, как только вошел сюда, хотя и решил, что оно не может быть тем самым. В последний раз я видел его в своих апартаментах в «Иннер-Темпл». Если быть более точным, оно лежало в моем кабинете, в нижнем левом ящике стола.