Ловя момент - стр. 190

В этот момент в дверь стучат. Изабелла собирается встать, но опережаю ее и иду открывать.

На пороге Мила с подносом, на нем — сухарики и какие-то орешки.

— Спасибо, — благодарю, принимая поднос из ее рук.

— Все хорошо? — спрашивает одними губами.

Знал бы я сам, хорошо это или плохо, но мы с Изабеллой впервые разговариваем мирно. Значит, хорошо.

Киваю и закрываю дверь.

Изабелла тут же тянется к орешкам, стоит мне поставить поднос рядом с бутылкой.

— Последняя поставка, — комментирует. — Мои любимые. Ешь, ешь, правда тощий совсем. Еду-то, которую набрал, наверняка выбросил, стоило мне уйти?

— Выбросил, — подтверждаю.

— Упрямый, прямо как он, — вздыхает и снова наливает.

Кто такой «он», и так понятно.

— Гай сказал, у тебя его фото в комнате, — решаюсь, пока она готова говорить, а ее язык развязан алкоголем.

— И тут…

Изабелла тянется к кулону на своей груди, щелчок, и тот открывается. Там действительно фото моего отца, совсем еще молодого. Он и погиб молодым, в двадцать девять лет, но тут Александр Тайлер еще совсем мальчишка.

— А не много ли его спустя столько лет? — спрашиваю, когда справляюсь с шоком и обретаю дар речи.

— Много, — соглашается, — теперь, когда есть ты, в изображениях нет смысла. Ты — его точная копия.

Нервно смеюсь.

— Надеюсь, ты не заставишь меня перекраситься в брюнета? — И не повесишь на стену…

Изабелла хмыкает.

— Может, я и чудовище, но не идиотка. — А потом дергает цепочку на своей шее, та рвется удивительно легко, и вот кулон уже на раскрытой ладони. — На, возьми. У тебя-то с собой и фото его нет.

Беру, скорее, на автомате. Как любой ребенок, я любил своего отца и уважаю его память, но я не настолько сентиментален, чтобы таскать с собой его фото — это не улучшит мою память.

— Ты представить не можешь, как я его любила...

Что-то мне не хочется представлять. Это какая-то нездоровая маниакальная любовь. Морган тоже любила моего папу, да так, что вырастила меня как собственного ребенка, доказала свою любовь действиями, а не обвесилась его фотографиями.

Алкоголь делает Изабеллу не только разговорчивее, но и проницательнее. Внимательно смотрит на меня, а затем выдает:

— Ты не понимаешь, почему я о нем и о нем, а не о тебе, да? — Молчу. — Я сама думала об этом, — продолжает. — Я не хотела ребенка, я тебе говорила. Ты появился слишком неожиданно для меня, а потом я уехала. Я не успела тебя полюбить, понимаешь?

Это оправдание? Кажется, она считает, что да.

Качаю головой.

— Не понимаю.

— Знаю, — произносит неожиданно трезво, и мне приходит в голову мысль: не пытается ли она показаться пьянее, чем есть? — Я сознательно отказалась от тебя и смирилась. Не пыталась ни связаться, ни встретиться. Но теперь ты здесь. И я хочу быть тебе матерью.