Ловя момент - стр. 160
— Все хорошо, — повторяю. — Я в полном порядке, — делаю над собой усилие и ставлю-таки стакан на прикроватную тумбу. — Ты можешь идти, не нужно сидеть у моей постели.
Изабелла сжимает губы в прямую линию и так и стоит, возвышаясь надо мной, уходить не спешит.
— Что там произошло? — спрашивает затем.
Не понимаю.
— Где — там?
— Как случилось так, что ты поранился? Это Нина виновата?
— Господи, нет! — К черту, я больше не могу не орать. — Никто не виноват! Я оступился и упал! Виноват дурацкий булыжник!
Глаза Изабеллы превращаются в щелки. Мне уже страшно, что я такого сказал?
— Прикажу заняться территорией, — выдает она. — Ты прав, булыжники на дороге не дело.
Я прав? Это я предложил?
— Может, тогда асфальтом все тут закатаешь? Бетоном? Пластиком, в конце концов? Его тут с избытком.
Но Изабелла уже загорелась идеей, и ее не остановить.
— Ты меня слышишь?! — повышаю голос. — Не нужно принимать меры. Со мной все в порядке. Я ломал кости, выворачивал суставы, выбивал зубы! Растяжение — это ерунда!
Она переводит на меня взгляд и осуждающе качает головой.
— Тебе вредно волноваться, — изрекает, — отдыхай. Позже поговорим. — Делает шаг в мою сторону.
Кажется, вжимаю голову в плечи — если она решит поцеловать меня в лобик, я заору. Но Изабелла вовремя останавливается.
— Отдыхай, — повторяет строго. — Ужин скоро принесут. — И решительной походкой выходит из комнаты.
Теперь позволяю себе стукнуться головой о спинку кровати.
***
Заправляю постель, собираясь отправиться на завтрак. Вечером ужин мне принесла мать Нины, выглядела бледной и запуганной, в разговоры вступать не пыталась, только поставила поднос и ушла. Да и я после общения с Изабеллой не горел желанием с кем-либо беседовать.
Что с ней? За кого она меня принимает? Хотя о чем я? Изабелла относится так ко всем, ее главный жизненный принцип: существует одно единственное верное мнение, и это мнение принадлежит ей. Что при этом думают и чувствуют другие — мало что решающий фактор.
Быстрый стук, а затем дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает Гай.
— Привет, — удивленно здороваюсь. Помнится, в прошлый раз он топтался под дверью, ожидая разрешения войти.
Мальчик заговорщически оглядывается в коридор и только потом входит, притворив за собой дверь.
— Привет, — запоздало здоровается. — Мама считает, ты при смерти.
Закатываю глаза.
— Она сильно преувеличивает.
— Ага, — понимающе кивает. — Есть у нее такая привычка. Так что, если заболел, лежи, пей лекарства и не спорь.
Улыбаюсь, глядя на него. Из его уст строгость матери кажется вполне нормальной, ведь все дети не любят лечиться. Но только Изабелла забывает, что я-то давно не ребенок. Она опоздала со своей заботой. Лет этак на семнадцать.