Ловушка страсти - стр. 30
Он заставит ее улыбнуться, даже если ему придется умереть.
– Но всем ясно, что именно Оливия настолько живая и непосредственная, к тому же она очень страстная натура. Полагаю, цветы отражают восхищение этими свойствами, – пояснила Женевьева.
– Да, все это весьма похвальные качества для женщины, но я также ценю утонченность, – парировал герцог.
– И при этом в леди Абигейл Бизли не было ничего утонченного, – хмуро заметила мисс Эверси.
О Боже!
Герцог чуть не вскрикнул – удар пришелся в цель. Похоже, Женевьева может играть нечестно.
Воцарилось тяжелое молчание.
Леди Абигейл Бизли. Странным образом это имя заставило герцога почувствовать себя совсем беспомощным. На мгновение ему показалось, что ему совершенно нечего ответить.
Интересно, какие мысли приходили в голову мисс Эверси по поводу Абигейл Бизли? Имя Абигейл по-прежнему ассоциировалось у него с янтарными локонами в пламени свечей, чуть разнузданным смехом, телом, которому, как подозревал герцог, была неведома стыдливость. Таким, как у той смеющейся девушки Миллисент Бленкеншип.
И тут он увидел белые плечи, натянутую на грудь простыню и обнаженный бледный зад Йена Эверси, вылезающего из окна в темноту.
Впереди как ни в чем не бывало шагал долговязый бессовестный брат этой бесцветной девицы. Если бы сейчас у герцога было копье, он бы поразил его одним взмахом руки.
Внезапно Алекс заметил тягостный серый день, небо, натянутое над ними, словно крыша палатки. Ярость и стыд от предательства, нелепость своего положения вновь охватили его.
Он посмотрел на Йена.
«Я опозорю тебя. Я заберу у нее то, что ты забрал у меня», – подумал он.
– Я всегда полагала, что именно такое выражение, как у вас, появляется на лице мужчин, которые собираются убить друг друга на дуэли, – небрежно заметила Женевьева.
Значит, она следила за ним. Она была наблюдательной и умной, и внезапно это разозлило его. Некрасивые умные девушки стоили полпенни за дюжину, и герцог не желал, чтобы кто-то читал его мысли.
Он молча постарался придать лицу спокойное выражение вместо прежнего кровожадного.
– Вы любили ее?
Ради Бога! Любовь. Женщины играли с этим словом столь же непринужденно, словно с воланом для бадминтона. Кто-то должен научить их, что на самом деле это не волан, а граната. И какой у нее был мягкий голос при этом. Тем же тоном она спросила, не нужна ли ему трость.
– Это слово не игрушка, мисс Эверси, – еле слышно пробормотал герцог.
– Прошу прощения, я не поняла? – вежливо спросила Женевьева после минутного молчания – он было заподозрил, что ей стало скучно. Скорее всего ей было все равно, любил ли он Абигейл Бизли.