Ловушка для стервятника - стр. 4

– С большой долей вероятности могу утверждать, что грабитель был один. Взгляните сюда, – указал капитан Левин на четкий отпечаток. – Он старательно обходил тела убитых, опасался наступить на разлившуюся кровь, но наступил на кусочек мела, который, видимо, выкатился из шкафа. Отсюда такой четкий отпечаток сапога. Других следов – обуви, ступней, – кроме как самих хозяев, не обнаружено.

– Может, злоумышленник на чем-то приехал? Ведь должен же он был как-то вывозить награбленное добро, – высказал предположение Щелкунов. – Машина или телега какая-нибудь?

Капитан Левин отрицательно покачал головой.

– Это вряд ли… Снаружи дома следов ни от транспортных средств, ни от повозки обнаружено не было.

– Может, он вещи куда-то запрятал? – посмотрел Виталий Викторович на Рожнова.

– Все обыскали, товарищ майор, ничего не нашли.

– Значит, получается, что он взял не так уж и много, если сумел унести все с собой. Сложил в мешок и ушел. Получается, что ни улик, ни отпечатков пальцев, кроме этого следа в комнате, у нас не имеется? – хмуро посмотрел майор Щелкунов на криминалиста.

– Выходит, что так. Но могу подтвердить версию, что убийца был выше среднего роста.

– Соседей опросили? – Виталий Викторович перевел взгляд на капитана Рожнова. – Может, кто-то из соседей видел человека, выходящего из дома пострадавших? Знаете, как это бывает: кто-то вышел на улицу покурить, кто-то с собакой пройтись?

– Я опросил всех соседей, – с готовностью отозвался капитан. – Никто ничего не видел.

Майор Щелкунов вышел из избы. За последние полгода это было третье убийство, случившееся на Марусовке. Последнее произошло неподалеку от пекарни, в которой когда-то в две смены выпекал кренделя будущий пролетарский писатель Максим Горький, там же он и спал на мягких мешках. Весьма невесело он отзывался об этом периоде своей жизни в автобиографической трилогии о Казани. Внешний вид Казани мало с тех пор изменился…

Основателем Марусовки считался бывший сапожник Лупп Спиридонович Марусов, чьи предки, итальянские купцы, прельстившись значительной маржой, прибыли в Петербург из Венеции двести лет назад. Затем многочисленное потомство разорилось и разбрелось по всей Российской империи, поменяв купеческое сословие на мещанское. От прежней родословной у них оставались только римские имена да унаследованная фамилия, происходившая от имени Мария, столь почитаемого на Апеннинском полуострове. Кто бы мог подумать, что через сотни лет у одного из отпрысков Марусовых вдруг неожиданно проснется страсть к коммерции и он на долгие годы впишет свое имя в историю города как успешный коммерсант.