Ловушка для Боба - стр. 19
Он всегда работал, потому что бизнес требовал внимания и сосредоточенности. Вот и сейчас он держал в руках какие-то бумаги, а за его спиной виднелась голова секретарши.
– Это мышцы, пап, мускулы, – я задираю рукава свитера и напрягаю трицепсы. – Видишь?
– А я думал, футболисты ногами работают, – пожимает он плечами и передает папку секретарю.
– И руками, и головой тоже.
– Разве в игре мозги нужны? Бегаете и бегаете, бездельники.
Вот и поговорили с любящим родителем!
Отец уже потерял к нам интерес, а у меня пропало радужное настроение. Вот так всегда: мое занятие он считает пустяшным и никчемным, бессмысленной тратой времени. И никакие доводы, что профессиональные футболисты хорошо зарабатывают, на него не действуют.
– Да, крутой мужик у тебя папаня! – успокаивает меня Мишка, когда я провожаю его в гостевую комнату. – Не обращай внимания, несколько дней потерпи.
– Я не выдержу дома неделю. Не выдержу! Он начнет возить меня по офисам и заводам, рассказывать и показывать, какой он молодец.
– Давай, я буду его слушать, охать, ахать, а еще восхищаться им, а ты просто ходи следом.
– Ну, не знаю…
– Бобка! – с визгом в комнату врывается младшая сестра, Полинка, и бросается на шею.
Она обхватывает мой торс ногами, а носом трется о мой нос, как в детстве. Тепло разливается в груди, словно неуемная энергия сестренки заряжает меня силой.
– Слазь, дуреха! Что делаешь? Ты же взрослая. И я не один.
– Ой! – взвизгивает сестра и тут замечает Мишку. – Простите, простите! – она кокетливо наклоняет светлую головку, делает круглыми синие глаза и протягивает Громову руку. – Я Полина Колесникова, студентка, комсомолка, а еще настоящая красавица. А вы кто?
Ошарашенный Мишка пожимает ее пальцы, потом стреляет в меня вопросительным взглядом: «Что делать-то?»
– Целуй, – одними губами говорю я и глазами показываю на ладонь сестры.
«Спятил?» – также глазами спрашивает он, но наклоняется и прикладывается губами к коже.
– Ай! Зачем вы так? – вскрикивает Полинка и выдергивает пальцы. – Я же не девица девятнадцатого века. У нас не принято.
Мишка краснеет до ушей и показывает из-за спины кулак, а я держусь за живот от смеха. Сестра, которая никогда не смущается, вдруг тоже вспыхивает, как мак, и сбегает.
За ужином отец объявляет:
– Завтра встаем рано, едем на наше зимовье!
– К-куда? – заикается Мишка.
После моих слов об офисах и заводах он не может принять такой поворот.
– На охоту пойдем. В тех краях видели матерого кабана.
Мы с Мишкой растерянно переглядываемся: отдых в заснеженном лесу мы не планировали. Совсем.